Шрифт:
— Идет, спасибо, Даша, — улыбнулась та, хотя глаза на мокром месте не спрячешь. Даша считала себя не такой плохой сердцеведкой… или сердцеведьмой.
На черных пушистых ресницах — Дашина подростковая мечта, заблестела влага. Эля шмыгнула носом и схватила Дашу за руку крепкой ручкой.
— Вы… ты не думай. Мужики как узнают, что я танцую, сразу лезут с пошлостями. А я артистка, а не…
— Я поняла, — Даше очень хотелось почесать ей за ушком, как котенку.
— Мы в Ариком познакомились на фестивале. Он подошел после выступления, всего на несколько слов… ну, я напряглась. Но он только про движения сказал, пару полезных советов. Ты… ты его видела. Вокруг меня как-то поклонников всегда хватало, и красивые, но он совсем не такой. В нем есть такое… какая-то глубина неземная, я даже сказать не могу, только чувствую. Даже страшно. Ты… вы с твоим парнем хорошо его знаете?
(Ну еще бы, древний змей, скогтил птичку влет. А ведь лет через сотню и про Даньку дурочки будут думать так же. Глубина загробная… хотя я-то чего ершусь, я буду в виде кучки костей… или нет?)
— А потом я увидела, как он выступал. Там даже споров про первое место не было, парни исходили на зависть, девчонки таяли. А он потом, когда получил кубок (…и ведь нам даже не сказал, паршивец — подумала Даша) подошел ко мне и предложил отметить наши победы там в индийском ресторане, я второе место заняла… сбилась раз на волне бедрами… у нас с ним всего пять вечеров было. Я клянусь, он серьезно ко мне отнесся. Видно же.
— Конечно, серьезно, — кивнула Даша. — Он нам о тебе рассказал. Знаешь, мы его таким раньше не видели.
— Я ему написала, приеду сюда, по делам, не думай, будто ради тебя. Он ответил, будет очень рад повидать. А теперь я приехала… а у него автоответчик.
— Он правда очень занят сейчас, жутко занят делами, — честно сказала Даша, радуясь правде. Лгать девочке совсем не хотелось. Да и огненный змей не выглядел совсем уж змеем. Но я все равно оторву ему хвост, подумала Даша. По… по шею.
Похоже, ее слова произвели на девушку целительное действие. Она задышала ровно и облегченно завсхлипывала.
— Я, наверно, дура… только мы с ним… ну как половинки, как сделаны я не знаю, у нас даже мысли были одни и те же. Вери… ришь?
— Верю, конечно. Так редко, но бывает. Одна волна.
— А потом все само собой… судьба. Он так и сказал, судьба, как… то…тоналаматль [88] . Он увлекается древними индейцами, вроде его предки оттуда. Приехали после революции, строить коммунизм. Правда или шутит?
88
[1] «Книга дней», ею пользовались гадатели, считалось, что она предсказывает судьбы пришедших в мир душ (души проходили реинкарнацию и возвращались в мир в виде падающих звезд).
— Ну уж я не знаю… наверное, правда. К нам откуда только люди не ехали. Вон, и Маяковский ездил к индейцам, агитировал.
(Ну, самопредок, погоди)
— Вот… я будто с обрыва… вы… ты прости, но ты не чувствовала, как на тот свет бы за ним, своим мужчиной, пошла, из могилы вернула!
— Нет, не чувствовала, — сказала Даша кротко, — куда уж мне… слушай (та с надеждой обратила к ней дивные оленьи очи) Данил, мой… парень, он с ним давно дружит, уж постарается его найти. Никуда не денется. Мальчишки народ такой, ускакал куда-то и про связь забыл. Ты, главное, без паники. Пока поезжай… в гостиницу? (та кивнула) Выпей в баре стакан очень хорошего коньяку и отдохни. К вечеру мы тебе его доставим в лучшем виде. Упакованным и перевязанным ленточкой. Договорились? Только свой номер мне оставь.
Даша вынула телефон и увидела чье-то сообщение… опаньки, номер Карины. Записала сказанные прерывающимся голосом цифры, хотела в поле «имя» после «Эльвира» добавить «повелительница тьмы». Не стала. Девушка поднялась, и вдруг стиснула ее ладонь горячей ручкой.
Ушла, видимо успокоенная. Ну, ящер, если вздумал обидеть такого ребенка…
Сообщение краткое — «В сером пуховике ждет у входа». Конспираторы хвостатые. Ладно. Даша накинула любимую золотую куртку, подарок Майи, на лиловый брючный костюм, и открыла тяжелую застекленную створку.
Человек был.
Не Карина и не Андрей. Морщинистый, азиатского вида старичок, ниже Даши на две головы, давно нестиранный пуховик туальденорового цвета до колен, безразмерные теплые штаны и то ли валенки, то ли чуни с калошами. Вот это прислала красавица-лиса?
Старичок смутно напомнил ей доброго знакомого, когда снял странную бурую полукепку-полушапку с редким серым мехом сосульками. «На рыбьем меху», говорила бабушка.
— Вы ведь Дария-сама? [89] — надтреснутым высоким голосом спросил он, кланяясь поясно и молитвенно складывая сухие желтые руки с шапокляком.
89
[2] Обращение подчеркнутого почитания, более глубокого чем формально-вежливое «-сан».
— Ну да, сама и есть, здравствуйте.
— И вам здравствовать тысячу лет, прекраснейшая. Я с маленьким-маленьким делом. Вы интересовались одной девушкой, той, кто совершила огненное дзигай [90] . Вот, я увидел ее в вашем большом магазине, очень большом, на перекрестке, «светлая…»
— «Солнечная площадь»? — у Даши похолодело в животе. Там толпы народу сейчас, новогодние распродажи и подобная муть.
— Точно! Она сидела на втором этаже, в большом холле, где много кисатэн. Кафе. Если поспешите, застанете ее.
90
[3] "Уничтожение себя», аналог сэппуку у женщин знатного происхождения. Традиционно совершалось перерезанием горла особым кинжалом кайкэн, нередко свадебным подарком мужа.