Парня, щербато скалящегося рядом, смела неведомая сила, Даша увидела белое Данькино лицо с черными провалами глаз, улыбнулась, подумав, хорошо, что я не успею тебя услышать. И упала в темноту.

Очнуться она была готова в гробу, в реанимации, в пятом измерении, в адской бездне, но перед глазами оказался потолок ее собственной спальни. Уж бронзовую антикварную люстру со смешными рожками она узнала бы из тысяч, сама отыскала. Так. Пошевелим головой. Ух, в шею стрельнуло, но в целом жить она, вероятно, будет, пусть плохо и недолго. Рука ныла, словно в ладони сидел гнойник, но не так уж… шевельнула пальцами, ну да, повязка как варежка. «Рукавичка — варежка, не влюбляйся в каждого!» откуда?

Данька. Сидит рядом, растрепанный, в своей черной футболке с волком, но вид скорее удовлетворенный, уж язык его тела Даша изучала долго и вдумчиво.

— Охти, проснулась наша спящая красавица, открыла эти… вежды взоры. Как?

— Голова как у вола. А все кажется мала. Погоди, у меня… что… там все вышло?

— Ты это прекратила. Никто толком не понял, каким местом. Но чертеж правда важная дрянь. И твоя кровь его испортила. А заодно я чуть с глузду не съехал, когда тащил тебя в скорую. И главное, крови вроде вытекло немного. А ты как известка и пульс нитевидный. Думали камфарой, но ты как-то разом порозовела и задышала как паровоз.

— Много… жертв?

— Погибших трое, покалечено человек тридцать. Но могло быть много много хуже. Какой-то мудень уже поджигал отдел бытовой химии. Теперь они отошли, но не помнят ни черта.

— Жалко как. Я дура, да?

— Да. И я тебя выпорю, этой ночью.

— Без меня, может, вообще ничего не было.

— Ну да, наша фифа балована, вокруг тебя мир и крутится. Было бы много страшнее. Ты думаешь, она… они, оно туда зашло кофею вылакать?

Даша пошевелила головой, вопреки ожиданию, комната не заскакала в глазах. Рядом на столике высилась пирамида ярких коробок, какие-то золотые на вид штуки и самое главное, оплетенная соломой бутылка темного стекла со смутно знакомым красным горлышком.

— Дань, это что, амонтильядо?

— Ради всего святого, Дашка, ядо, ядо, алкоголичка созлая. Ольгер приволок. Они с Сайхой подогнали тебе еще и медицины, на троих инвалидов умственного труда хватит. У тебя все побывали, пока ты валялась в расстроенных чуйствах. Вадим обещал пистолет выправить наградной. Оборотни заходили, оставили флакон какой-то целебной восточной дряни из чистого золота. В смысле флакон из золота, дрянь я только понюхал, и аж заколдобился. Аре с новой подружкой. Он ее не из профессиональных плакальщиц ли выбрал, так ревела.

— Она славная. И его любит. Ты передай, если бессердечный индеец Джо ее обидит, я ему лично трепанацию сделаю, по методу инков. Ржавым гвоздем.

— Ну ты, мать драконов, и беспощадна… ах да. Тут еще кое-кто просил сообщить, когда ты очнешься.

Данил поднял ко рту глиняную свистульку, черного котика, подул под задранный хвост.

— Ну вот, надоедал сплавили, можно серьезно поговорить.

Голос не утратил ворчливых нот. Да и сам обладатель не изменился внешне, подошел к ложу, дергая длинным хвостом, поставил передние серые лапищи на матрац и понюхал забинтованную руку. Покачал лохматой головой, лизнул ей палец, торчащий из бинта.

— Прости, Следопытка занята с детьми. Передавала горячий привет.

— Погоди, сколько у вас? И когда успели?

— Так мы родные дети времени, в других веках можно хоть и триста лет прожить. Трое. Два парня и девчонка. Уже болтают, жизни от них нет.

Он улыбнулся вывороченными губами.

— Вот бы посмотреть на них, — Даша пошевелила пальцами…нет, почти не болит.

— Не здесь и не сейчас, — сказал сэкка, облизываясь. — Ты скажи, ты ничего в себе не чувствуешь? Необычного? Странного.

— А что, должна? — Даша немного встревожилась. — Рука побаливает, но слабо. Мм… голова и та прошла.

— Ну там-то у тебя болеть нечему. Рука заживет. Рука ерунда, поверь. Но через руку и свою кровь ты… как бы сказать не пугая, теперь ты связана с теми, а они с тобой. Как полюса у магнита, к примеру. Я не знаю, как оно отзовется, и никто не знает. Просто мы никогда такой глупости не делали. Атаковать их своей кровью, ух.

Он вздохнул как-то по-звериному.

— Ладно. Назад не открутишь. Мы не рискнем.

— Потому что боитесь, — сказала мстительная Даша, поднимаясь на локте под одеялом. На ней была широкая и приятная фланелевая пижама в синюю полоску, оказывается. Ну да, Данил переодел. Лыцарь.

— Боимся, — кивнул зверолюд. — И тебе бы стоит. Хотя как знать, может, все оно не зря. Оборотни вон, теперь научат чему. Хотя те еще фокусники, конечно. Только мозги пудрить.

Он сморщил широкий нос и чихнул.

— Жива, вот и главное. Пойду я. Зови, если чего. Но не по пустякам.