Ева

За последние пять лет я дважды летала на вертолетах, но на вертолете МЧС лечу впервые. Здесь не так удобно, как в компактных частных «птичках». Шум винтов намного громче. Скорость и высота — больше.

При взлете я до крови закусываю губу, чтобы не закричать от страха. А уже на высоте — мертвой хваткой цепляюсь за железный поручень.

Не знаю, как бы наш маленький женский коллектив справился с таким приключением, но благодаря Рауде минуты полета пролетают почти незаметно.

Пристегнув меня и няню, он садится рядом с каталкой Вики. И половину полета показывает ей всякие странные штуковины, которые есть в арсенале спасателей.

— Всего пару раз со мной покатался, а запомнил, — ухмыльнувшись, орет сидящий рядом с нами главный спасатель. Старовойтов — как вышито на его жилете.

— Ты все это на мне применял. Оба раза, — поясняет Рауде.

— Все? — Я от удивления открываю рот.

Здесь слишком много устройств для фиксации конечностей при переломах и хитрые жгуты для остановки кровотечения. Немного не те игрушки, с которыми любят играть большие мальчики в шоу-бизнесе, а уж тем более — продюсеры и композиторы.

— Вон те накладки для ушей не использовали. — Старовойтов показывает на круглые, похожие на наушники, диски.

— Его по частям собирали? — ошарашено спрашиваю я у спасателя.

На Лео почему-то сейчас даже смотреть не могу.

— Ага. Вначале возвращали с того света, а потом собирали. Интересные были случаи!

— Не слышала о таком. — В просторном салоне вертолета мне становится тесно. А воображение тут же начинает рисовать кровавые сцены с Лео в главной роли.

— А он тогда еще не был известным! — на ухо мне кричит Старовойтов. — Только начинал.

Будто спасатель рассказал что-то лишнее, Рауде недовольно качает головой.

— Завязывай со своими историями, — жестко командует он. — Все это было давно. И не осталось никаких последствий.

— Я бы так не сказал, — темнит Старовойтов. Но на этот раз Лео не отвечает.

Словно способен без градусника определить у ребенка температуру, он прикасается губами ко лбу дочки и зовет доктора.

Оставшуюся часть полета вместо Рауде нас «развлекает» врач. Он еще раз осматривает Вику. Поит ее каким-то специальным раствором. И дает леденец, после которого моя девочка больше не жалуется на боль в горле.

Все это немного успокаивает. Однако выдыхаю я лишь после посадки. Как обещал Лео, мы приземляемся на площадку большой частной клиники, и Вику сразу же забирает бригада врачей.

Боясь потерять дочку из виду, я бегу за ними, так и не поблагодарив спасателей. О том, что не сказала «спасибо» и Лео, вспоминаю уже в палате, где дочке делают новый осмотр.

— Пошли, — тянет меня на руку неизвестно откуда взявшийся Рауде. — Они умеют обращаться с детьми. А тебе нужно кофе.

До этих слов я и сама не понимала, насколько вымоталась за это утро. А теперь накрывает как пыльным мешком.

— Только если его можно раздобыть где-то недалеко. — Шлю воздушный поцелуй своей зевающей малышке и, заглушив совесть, оставляю ее на няню.

— Капучино не было. Здесь эспрессо. — Сразу за дверью палаты Лео забирает дымящийся стаканчик из рук симпатичной медсестры и передает его мне.

— Капучино мне не поможет. — Делаю глоток и блаженно жмурюсь.

— Ты сегодня вообще что-нибудь пила, ела?

Лео с интересом наблюдает за мной. Хмурится.

— Пара капель дождевой воды считается? У нас в комнате окно резко распахнулось.

Стараясь не застонать от удовольствия, я опускаюсь в удобное мягкое кресло. Пожалуй, уже ради такого комфорта и этого кофе можно было целый час дрожать от страха в вертолете.

— Я все же поговорю с Яромским. Небольшой ликбез ему не повредит. — Лео нервно перекладывает телефон из одного кармана ветровки в другой.

— Паша делал, что мог. Ни вчера днем, ни ночью не было и намека на болезнь. Мы ехали отдыхать.

— Тогда в следующей раз, если решит увезти вас, пусть учится предвидеть любой форс-мажор.

Рауде так сильно стискивает зубы, что на скулах выступают желваки.

— Я сама больше не повезу Вику в такую глушь, — стараюсь говорить миролюбиво. Сегодня я не могу злиться на этого сложного мужчину. Не после того, как он спас нашу девочку.

— Ты сказала ей, что я отец. — Лео смотрит исподлобья. На суровом лице трещиной ползет улыбка.

— Считай, что ты победил.

Еще день назад я и представить не могла, что скажу такое. А сейчас… на душе становится легче.

— Я буду победителем, когда заберу вас обеих себе. Но пока нужно избавиться от Каткова.