На небе снова появилась луна, осветив все вокруг мертвенно бледным, но очень ярким светом. И сразу заорал китаец:

— Командила, она идут!!!

Лешка ринулся к брустверу и увидел внизу множество темных фигурок.

Уже через мгновения Мадсен выплеснул длинный язык пламени, приклад мерно забил в плечо, вниз полетели снопы зеленых трассеров, высекая из камней веселые искры.

Лешка успел сменить два магазина, а потом внизу грохнул громкий взрыв, и атака сразу захлебнулась — басмачи побежали назад.

Через час они попытались прорваться конными в ущелье, но тоже откатились с большими потерями — по бандитам уже полноценно отработали со всех позиций.

Патронов осталось всего по магазину на пулемет, а точнее, два на ствол, потому что Мадсен Лешки намертво заклинило. Передернуть затвор не получалось, даже стуча ногой по рукоятке.

— Сучье гузно… — Лекса с раздражением отбросил датский пулемет и присоединил приклад к Браунингу.

— Сусье гусно!!! — Жень попытался повторить ругательство и весело рассмеялся. — Вкусная лусская лугательства, буду усить! Ай, как красиво лугаесся комадила! Науси есе, все лавно умилать сколо!

Но Лешка не успел, хотя честно собирался. Опять рядом, вдруг прозвучал хриплый, знакомый басок.

— Через три крыла навыворот, винт наперекосяк к задницу, бля…

Как выяснилось, военлет Попович снова неожиданно ожил и изумленно таращился на Лексу с Женем. И как бы странно это не звучало, уже не выглядел живым трупом. Совсем наоборот, смотрелся сравнительно неплохо и даже виртуозно матерился на летно-авиационный манер.

Закончив сыпать маюгами, военлет ошарашено поинтересовался:

— А что было-то? Бухали? Как я здесь оказался и где… мать его за ногу, где мой аэроплан, бля? Какого хера и кто вы?

— Совсем нисего не помнись? — Жень уставился на него. — Совсем нисего?

— Ни хрена, совсем ни хрена! Вот те крест! — Попович истово перекрестился. — Помню… как бухали с Нечипоренко, помню как готовил свою ласточку к полету, а дальше…

— Ну и холосо! — расплылся в улыбке Жень. — Сто-то помнись, больсе не надо. Все лавно умирать сколо!

— Какого хрена? Зачем умирать, чтоб тебя, косоглазый обезьян?!

Лешка перестал обращать внимание на китайца с военлетом. Он, не отрываясь, смотрел на порозовевшие верхушки гор. Желанный рассвет наконец показался.

И даже не сразу заметил, как басмачи уходят.

А когда убедился, что банда действительно рассасывается на мелкие группы и уходит, обернулся к товарищам по осаде и машинально буркнул.

— Попаданцам определенно везет.

Алексей сам не знал, почему ляпнул, возможно, потому, что слегка ошалел от очередного подарка судьбы, да и в прошлой жизни ему везло гораздо меньше.

— Сто говолис? — удивился Жень. — Какой такой попаданес? Мы попаданес? Совсем ума ехал? Аа-а, понятно, умилать сколо боисся.

— Кто попаданец? Рехнулся? — вытаращился на Лексу военлет. — Вот я попал, так попал, нихрена не помню. Бляя… чего башка так гудит-то? Гля, а там кто прыгает и машет руками на той высоте?

Прыгали и махали руками Костян с Федотом, Серега и Никита. Видимо от радости.

А еще через час показался первый отряд красных кавалеристов. И это был родной эскадрон…

Глава 16

Солнечный лучик прорвался сквозь густую листву и пробежал по лицу Гули. Она досадливо провела себя по щеке ладошкой, строго посмотрела на Алешку, словно это он был виноват, и снова погрузилась в учебник по общей терапии.

Алексей улыбнулся и в очередной раз задумался.

После того, как прибыла помощь, быстро выяснилось, что поставленная отряду задача была выполнена даже более чем полностью.

Убитых басмачей насчитали больше двух с половиной сотен, среди которых затесалось с десяток раненых, непонятно как выживших на жаре и переживших нашествие падальщиков. Вдобавок, среди трупов уверенно опознали Муэтдин-бека — чья-то пуля аккуратно снесла ему верхушку черепа, очень кстати оставив целым лицо.

А вот личный состав диверсионного отряда, вместе с военлетом, сразу по прибытию в расположение, прямым ходом отправили на больничную койку. Честно сказать, дорогу назад Лешка уже помнил смутно, а немного пришел в себя только уже в лазарете. Товарищи чувствовали себя не лучше. Обезвоживание, солнечные удары, ожоги и нервное истощение чуть не прикончили — героическое «сидение» в засаде никому не прошло даром. Вдобавок, после прибытия, последовала жестокая лихорадка, так что, даже на исходе третьей недели, личный состав группы все еще бездельничал в лазарете. Но бездельничал с откровенным удовольствием, исповедуя старую солдатскую мудрость — служба не волк, в лес не убежит.