– Мебель для кабинета? – переспрашивает Даниэль.

– Да. Помнишь ту маленькую комнату, в которой едва помещаются два человека?

– Ну, ты преуменьшаешь ее размеры, но да.

– Я купил ей пару стеллажей, стол… Ну, чтобы ей было удобно писать. Ну, или читать. В общем, чтобы ей просто было комфортно в доме.

На другом конце линии воцаряется тишина.

– Даниэль?

– Да. Я здесь, – приглушенно говорит он. – Ты купил Амелии мебель?

– Да, что не так?

– Я просто… Ух ты. Ладно, я помогу, конечно.

– Мебель привезут завтра к вечеру.

– Отлично. Попробую заодно договориться насчет двери.

– Идеально. Я твой должник.

Даниэль усмехается:

– Не разбивай сердце моей сестре. Повторюсь: это единственное, что ты мне должен.

Улыбаюсь:

– Еще раз прости за сегодня.

– Все отлично. Спасибо, что приехал. И за Амелию. Я рад, что вы вместе.

Ощущаю давление в груди. Отвратительное чувство из-за всей этой фальши. Даниэль меня возненавидит, когда я уеду. Да я сам, кажется, себя возненавижу.

– Джейк? – зовет он.

– Да, прости, наклонялся взять вещи из багажника. Завтра напиши, как узнаешь про дверь.

– Лады. Пока, мужик.

– До завтра.

Отключаюсь, все еще пытаясь проглотить мерзкий вкус гравия в груди. Сегодняшнее решение защитить Амелию любой ценой стало тем самым моментом, разделившим наши фальшивые отношения на «до» и «после». И я об этом не жалею.

Не могу с полной уверенностью сказать, что уже влюбился в Амелию, но еще… я больше не уверен, что люблю Элизабет. Я не думаю о ней перед сном, не листаю ленту соцсетей и не мастурбирую с мыслями о ней. И все это из-за Амелии.

Мне с ней хорошо. Она забавная и чертовски милая.

И… сексуальная.

Но не могу сказать, что думаю об Амелии только в этом ключе. Да, я представляю ее голой, но не тогда, когда она рядом. Когда она рядом, я любуюсь ее улыбкой и румянцем на щеках. И мне нравится ее запах. Она так сладко пахнет ежевикой.

Вот только я понимаю, что совсем скоро я вернусь домой. И вновь увижу Элизабет. И вот тогда-то точно мои чувства к ней снова затмят разум. Ведь я все еще зависим от своих чувств к ней. Или… больше нет?

Я не знаю, чувствует ли что-то ко мне Амелия, ведь она создала в своей голове образ, которому я подражаю, но я точно уверен в том, что испытываю к ней сам.

Но я не должен привыкать к тому, что она рядом. Мне нельзя думать о будущем с ней, ведь я не знаю, возможно ли это. Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что не сделаю глупость, когда увижу Элизабет. Я любил ее слишком долго и не уверен, что мог вот так просто излечиться от этого неизлечимого вируса. Что, если я все еще болен?

Мне просто нужно окружить Амелию заботой, помочь ей полюбить саму себя и поверить в то, что она достойна быть любимой, и все. Я обещал быть ей другом, и я буду им оставшееся время.

Вот только есть одна существенная проблема: кажется, я все же хочу с ней чего-то гораздо большего, чем какая-то дружба.

Делаю глубокий вдох, а затем шумно выдыхаю облако пара на холодном воздухе. Затем тянусь к чемодану и возвращаюсь в дом. Когда я захожу в комнату, то вижу Амелию, лежащую на краю кровати. На ней все еще тот твидовый костюм и туфли на каблуках, застегнутые на лодыжке.

Тихонько поставив чемодан у двери, я медленно подхожу к ней и расстегиваю застежки туфель, ставлю обувь на пол, а затем укрываю Амелию простыней. Все это время я не дышу, боясь разбудить ее. Чтобы Амелия не замерзла, включаю маленький биокамин, который на днях мне привез Даниэль, и выхожу за дверь. Прислоняюсь к ней затылком и наконец шумно выдыхаю. Потом иду, разжигаю в гостиной еще один камин и раздеваюсь. С наслаждением заваливаюсь на диван под плед в надежде поскорее уснуть и выбросить из головы все мысли о том, что, кажется, я влюбляюсь в Амелию Хайд. И понятия не имею, как это возможно.

Проснувшись, задерживаю дыхание от открывающегося передо мной вида. Верхушки темно-зеленых сосен за окном тянутся к окрашенному оранжевым небу. Они словно прячут дом от целого мира и создают иллюзию уединения. Любуюсь восходом солнца с чувством полного умиротворения, а затем потягиваюсь и вдруг понимаю, что уснула вчера прямо в одежде и обуви. Но сейчас на мне нет туфель и я укрыта простыней.