Еще тысяча. Антон Петрович посмотрел на меня, на деньги. Я убрал руку и добавил:

— Пожалуйста! В следующий раз мы будем покупать у вас муку напрямую без этого всего, если цена нас устроит.

— Сто двадцать рублей за килограмм, — холодно ответил Антон Петрович. — Второй сорт — сто рублей.

— Поможете? — спросил я, совсем обнаглев, подвинул папку, закрыв деньги.

Антон Петрович подтащил ее к себе вместе с деньгами.

— Еще раз, что нужно?

— Проехать без очереди на пробы и максимально быстро сгрузиться. Всего три тонны. И… сегодня же получить товар, вы ж сами понимаете, как это мало. А у нас машины арендованные, все оплачено. Не дайте прогореть!

— Три тонны — это смешно, — скривился он.

Я кивнул, холодея, что он деньги возьмет и не поможет.

— Сам уже понял, что глупость сделали. Хотя мы договорились расплатиться товаром, могу — деньгами или соляркой. Мало, да, но надо с чего-то начать.

— Тонну муки первого сорта сверх вашего возьмете? — деловито поинтересовался он. — Есть на чем везти?

— Есть, — я еще раз кивнул. — Купим.

— Стоимость помола в вашем случае… — Он прищурился, считая в уме. — Десять процентов от стоимости муки. У вас будет первый сорт… Если будет, если пшеница пройдет проверку. Стоимость тонны такой муки — сто тысяч. Итого тридцать тысяч.

Лучше получить тонну сверху и пойти на его условия, чем потерять всё, потому торговаться я не стал.

— По рукам.

— Значит, заезжаете, пока ждете результат из лаборатории, оформляем сделку, грузим нашу муку, — проинструктировал Антон Петрович. — А чего ты пришел, а не отец?

— Его водитель кинуть собрался, — признался я. — Машина-то арендованная. Вот он и сторожит товар. Давайте скорее — дождь…

Замдиректора рывком поднялся, накинул куртку.

— Идем.

Он сел в ржавую оранжевую «двойку», припаркованную возле админкорпуса, жестом пригласил меня в салон, и мы поехали мимо очереди из грузовиков, остановились напротив грузовичка Анатолия. Я вылез, в двух словах объяснил отчиму, что к чему, он поджал губы, и я сказал:

— Муку куплю за свои. Не переживайте.

Воспрянув, он направился к своему «КАМАЗу», а я уселся рядом с Анатолием, чтобы он никуда не свинтил. Подпиравший его «Зил» отъехал.

— Едем за этой машиной. — Я указал на «жигуль».

Беззвучно матерясь и уничтожая меня взглядом, Анатолий покатил за «двойкой», а за ним пристроился «КАМАЗ».

— Если с пшеницей кидалово, и она негодная, денег заплатим только за час, — пригрозил я.

Анатолий покраснел.

— Я тут при чем? Я просто водитель.

— Кидала вы, вот при чем, — проговорил я. — Знали про очередь, ничего нам не сказали, чтобы побольше с нас стрясти. Нет вам доверия.

Водитель поджал губы и смолчал.

Дальнобойщик, который мне помогал, уже раздобыл пропитание и отобедал пирожками, допивал кофе. Видя, как мы проезжаем мимо, показал «класс».

Дальше я поехал с Анатолием на эстакаду, где сотрудник лаборатории должен был брать пробы пшеницы, а Василий — на склад за мукой. После взятия пробы мы с молчаливым Анатолием встали внутри хоздвора у забора, дожидаясь результатов. Загрузившись, Василий поставил «КАМАЗ» рядом с грузовичком, перекрывая Анатолию выезд, вылез на улицу, проверил тент, которым накрыли пшеницу и кивком пригласил меня выйти.

— Как ты это сделал? — шепотом спросил он. — Ну, договорился.

Я пожал плечами и сделал невинное лицо.

— Попросил нам помочь. Пообещал купить муку, узнав, что им нужен нал.

— Рано радоваться, — проворчал отчим. — Вдруг наша пшеница хреновая? Сколько сил и денег на ветер, обидно! И нервов. А они не восстанавливаются.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское, — сказал банальность я. — Думаю, если пшеница не соответствует, это тоже решаемо.

— Если плесень там, ее в общую кучу не кинут, она все испортит. Придется нам продавать ее мешками курям. Ездить и продавать, хорошо если вложенное отобьем. А до того по мешкам пару дней рассыпать. Заработали, называется! — Он всплеснул руками. — Все на нас, лохах, заработали, а мы — в говне!

— Да подождите вы паниковать, — сказал я, но отчим уже разошелся.

— Все понятно. Нам хотели втюхать весь товар, а он неликвидный! На самом деле это не заказчик отказался от товара, а его забраковали, бо он зараженный! Ну ясно же! — Отчим постучал себе по лбу костяшками и заходил вперед-назад, бросая злобные взгляды на Анатолия.

Анатолий тоже был очень не рад, что связался с нами. Такая сладкая попытка развести лохов обернулась потерей времени. Мы вообще могли его наказать и не расплатиться, и он ничего не смог бы доказать.

Минуты ожидания растянулись в вечность. Повисли гильотинами над нашими головами. Василий все ногти себе изгрыз. Его тревога передалась мне, и я уже начал строить планы, куда деть неликвидную пшеницу, чтобы хотя бы вернуть вложенное.

Мысли оборвал появившийся на горизонте Антон Петрович. Василий замер, подался вперед, сжав кулаки, я тоже напрягся. Лицо у замдиректора было непроницаемым. Подойдя к нам, он взмахнул справками и сказал:

— Это конечно, не второй сорт пшеницы, третий, и то с натяжкой.