Шрифт:
Расширение изучаемого предмета ставит языкознание перед лицом многочисленных новых задач, которые можно решать только в сотрудничестве с другими общественными науками. При изучении языковой коммуникации необходимо прежде всего больше учитывать социологические аспекты [189] .
Существующие между социальными и языковыми явлениями взаимосвязи раскрываются во всем их многообразии в самых различных аспектах при рассмотрении таких явлений, как развитие языка вообще и отдельных языков в частности; подавление языков национальных меньшинств в феодальном или капиталистическом государстве и политика, направленная на развитие языков в многонациональном социалистическом государстве; развитие форм языкового проявления и социально-групповых языков, а также языковой онтогенез, языковое нормирование (кодификация) наряду с кодированием и декодированием речи внутри определенного коммуникативного процесса. Следовательно, общественные факторы определяют, с одной стороны, язык больших и малых общностей, с другой стороны, язык как таковой. На основе этой зависимости языковое развитие протекает всегда в трех измерениях: каждое языковое явление характерно для определенного времени, определенного места, а также для одного или нескольких социальных слоев. Особенно отчетливо это трехмерное единство видно при рассмотрении взаимозависимости между пластами языка и социальными слоями.
189
На взаимосвязь социального и языкового развития указывали уже Маркс и Энгельс, однако до сих пор предмет, задачи и методы языковой социологии и социолингвистики еще точно не определены. См. по этому вопросу среди проч.:
· R. Grosse, A. Neubert. Thesen zur marxistischen Soziolinguistik. – «Linguistische Arbeitsberichte», Ht. 1. Leipzig, 1970, S. 3;
под ред. тех же авторов:
· Beitrage zur Soziolinguistik. Halle, 1974;
· M. Halsig. Das Verhaltnis von Sprache und Gesellschaft im Lichte soziolinguistischer Untersuchungen. – ZPSK, 25, 1972, S. 207 ff.
В различных работах по этой проблеме проводится мысль, что определенные социальные группы являются носителями определенных пластов языка. В качестве основных социальных факторов, характерных и даже основополагающих для этих групп, называются чаще всего профессия и образование. В отношении крестьян, а также определенной части ремесленников и рабочих в настоящее время иногда еще усматривают непосредственную связь между социальным слоем и пластом языка, в частности употреблением диалекта или более низкого пласта разговорного языка. Например, В. Хенцен [190] пытается обнаружить относительно прочную связь между определенными профессиональными группами и определенным пластом языка. Очень схематично излагает это соотношение В. Никеркен:
190
См.: W. Henzen. Schriftsprache und Mundarten. 2. Aufl., Bern, 1954, S. 22 ff.
«Говорящие на северно-немецком диалекте составляют подавляющее большинство населения. Они учатся, как правило, в общеобразовательной школе и после ее окончания занимаются ремеслом… Носители и творцы общенемецкого литературного языка (Hochsprache) представляют собой сегодня, как и раньше, узкий круг наиболее одаренных с точки зрения языковых способностей и умения абстрактно мыслить» [191] .
Тем самым диалект рассматривается более под социологическим углом зрения, чем территориальным; одновременно основные носители этой формы проявления языка как бы лишаются классовой принадлежности. Хотя и не так односторонне, но все-таки еще слишком упрощенно представляет взаимозависимость между стратификацией языка и общества X. Розенкранц, когда он пишет,
191
W. Niekerken. Probleme der Sprachschichten im niederdeutschen Raum. – «Jahrbuch des Vereins fur nd. Sprachforschung», 83, 1960, S. 116 ff.
«что каждому пласту языка следует приписать в качестве его носителя определенную социальную группу…» [192] .
Подобной концепции придерживается и М. Хельзиг:
«В качестве основных носителей всех трех пластов (литературного языка, разговорного языка, диалекта. – X.Л.) выступают разные социальные слои…» [193] .
В основном эта концепция относится к крестьянству, характеризуя его как главного социального носителя диалектов и полудиалектов.
192
H. Rosenkranz. Der Sprachwandel des Industrie-Zeitalters im Thuringer Sprachraum. – In: H. Rosenkranz, K. Spangenberg. Sprachsoziologische Studien in Thuringen. Berlin, 1963, S. 17.
193
M. Halsig. Op. cit., S. 214 (см. сноску 6).
Хельзиг указывает, однако, на изменения, наступившие при социализме.
Конечно, нельзя отрицать, что местные говоры по мере формирования единого языка немецкой буржуазной нации все больше и больше превращались в социальные диалекты. Однако теорию непосредственной связи между крестьянским населением и диалектом в наше время можно принять лишь условно, поскольку уже не все крестьяне и сельскохозяйственные рабочие могут считаться носителями диалекта. И уж никак нельзя считать крестьянина моноглотом в том смысле, что он может говорить только на диалекте, как это утверждает У. Энгель [194] .
194
См.: U. Engel. Schwabische Mundart und Umgangssprache. – «Muttersprache», 72, 1962, S. 258.
В приведенных идеях несколько недооцениваются сложные взаимосвязи, существующие в высокоразвитом капиталистическом и тем более в социалистическом государстве. Утверждения Никеркена и других неверны в наше время даже для сельских областей ФРГ. Г. Веше показал, что в процессе развития современного капитализма диалект в Нижней Саксонии заметно оттеснен на задний план. Нельзя отрицать, что употребление диалекта явно сократилось и что ни в одной деревне, да и почти ни в одной семье, нет больше единого диалекта.
«Диалект отрывается от семьи и от деревни, у него появляется больший охват. Старые разграничения исчезают, а новое еще не закрепилось…» [195]
Этот вывод, по мысли Г. Веше, справедлив для всей языковой территории, хотя и нельзя отрицать, что между отдельными областями распространения языка еще имеются большие различия. Вытеснение диалектов пластами разговорного языка – это общественно детерминированный процесс. Капиталистический способ производства вносит изменения и в жизнь села, он порождает и в городе и в деревне процессы социальной и языковой интеграции, влияющие на структуру форм проявления языка. На фоне отхода диалектов на задний план особенно заметно растущее значение разговорного языка. Г. Эггерс подчеркивает,
195
H. Wesche. Das heutige Plattdeutsch und seine Entwicklungstendenzen und -moglichkeiten. – «Jahrbuch des Vereins fur nd. Sprachforschung», 85, 1962, S. 159.
См. также по этой проблеме:
· H. Wesche. Deutscher Sprachatlas. Uberlegungen zur nd. Mundartforschung. – «Festgabe fur Ulrich Pretzel», hrsg. von W. Simon, W. Bachofer, W. Dittmann. Berlin, 1963, S. 355 ff.;
· G. Hard. Zur Mundartgeographie. Ergebnisse, Methoden, Perspektiven. Dusseldorf o. J. (1966), S. 29 ff.
«что устный разговорный язык, даже на уровне самых низких его пластов, оказывает в настоящее время очень большое влияние на наш письменный язык…» [196] .
Этот процесс связан с общественными переменами. Письменный язык сегодня уже не является формой выражения, свойственной языковой элите, а используется новыми широкими социальными слоями. Тот, кто пишет сегодня, считает Г. Эггерс, выбирает в качестве духовно-языкового образца не Канта, Гёте и Шиллера, а опирается на язык непосредственно нашего времени. По его мнению, новый, свободный от традиций письменный язык вырастает из языка повседневности.
196
H. Eggers. Wandlungen im deutschen Satzbau. – «Der Deutschunterricht», 13, 1961, Ht. 5, S. 49.