Шрифт:
«Diss muselig volck der bauren, kobler, hirten etc. ist der vierd stand»
(«Этот трудовой народ крестьян, плотников, пастухов… и есть четвертое сословие»).
Также слова arbeit [414] и beruf [415] наполнялись совершенно новым содержанием в соответствии с развивающимся в рамках религиозной идеологии раннебуржуазной революции новым трудовым и профессиональным статусом городского и сельского трудящегося населения [416] . Эти слова проникали также и в другие семантические поля. Само собой разумеется, что жизненные перемены, затронувшие семью, общественные слои и группы, профессии и государство, повлияли на расширение лексического состава; к сожалению, процесс этот в его взаимозависимости еще слишком мало изучен. Так что здесь целые семантические поля, как, например, поля обозначений родства [417] , определенных групп по профессиям, форм общественной жизни и проч., структурно переформировывались, исчезали и создавались вновь. Изменения коснулись также и более высоких духовных сфер. В области религиозных представлений все пришло в движение, и в ходе развития, которое сейчас трудно себе представить в полном объеме, в столкновении мнений по-новому формулировалось несчетное количество понятий, таких, как
414
Ср.: H. Geist. Arbeit, die Entscheidung eines Wortwertes durch Luther. – «Lutherjahrbuch», 1931, S. 110 ff.
415
Ср.: K. Holl. Geschichte des Wortes Beruf. – «Sitz.-Berichte der Preuss. Akademie d. Wiss.», Jg. 1924 (= Gesammelte Aufsatze zur Kirchengeschichte. 3). Berlin, 1925, S. XXIX ff.
416
Ср.: Grundpositionen… (см. сноску 12), S. 70 ff.
417
По этому вопросу см.:
· J. Erben. Synchronische und diachronische Betrachtungen im Bereiche des Fruhneuhochdeutschen. – «Spache – Gegenwart und Geschichte» (= Sprache der Gegenwart. Bd. 5). Jahrbuch des Instituts fur deutsche Sprache. Mannheim, Dusseldorf, 1968, S. 220 – 237;
· J. Erben. Zu den Verwandschaftsbezeichnungen der Luthersprache. Die sprachliche Erfassung der ?Vorfahren’. – «Zeiten und Formen in Sprache und Dichtung». Festschrift fur F. Tschrich zum 70. Geburtstag. Koln und Wien, 1972, S. 376 – 383.
Kirche, Glaube, Gnade, Sunde, Busse, fromm, gerecht
(«церковь», «вера», «милость», «грех», «покаяние», «благочестивый», «справедливый»).
Из многих происходивших изменений следует назвать процесс, в результате которого интеллектуальное поле постепенно начало вычленяться из религиозного и приобретать самостоятельность [418] .
Вследствие того что в XVI веке немецкому языку стали доступны многие новые области знания и одновременно в рамках отдельных отраслей знания происходила кардинальная ломка представлений, возникала новая специальная лексика. Наглядным примером этого является богатое научное письменное наследие на немецком языке Парацельса [419] .
418
Ср.: Erben. Luther… (см. сноску 11), S. 528 ff.
419
Ср.: K.-H. Weimann. Paracelsus und der deutsche Wortschatz. – «Deutsche Wortforschung in europaischen Bezugen». Hrsg. von L.E. Schmitt. Bd. 2, 1963, S. 359 – 408.
Все более доступными становились различные формы существования языка. В начале XVI века, например, независимо от того, удовлетворяло это кого-то, оставляло равнодушным или ужасало, приходилось считаться с тем, что
«ein iglicher scheffel drescher odder bawer dem Adel vn Herren odder Fursten sich mit der kleidung vergleichet… das itzet itzlicher poeffel ein puntten ermel tregt, ynn kleidung, als einen weis oder grun»
(«любой глупый молотильщик или крестьянин сравнялся в одежде с дворянством и господами или князьями… что теперь каждый плебей носит одежду с цветными рукавами, белыми или зелеными») [420] ,
420
J. Agricola. Ein nutzlicher Dialog zwischen einem Muntzerischen Schwarmer und einem evangelischen frommen Bauern, 1525. – «Flugschriften des Bauernkrieges» (см. сноску 29), S. 213.
то есть был нарушен традиционный сословно и социально обусловленный обычай одеваться, точно так же и в языковом употреблении приходилось мириться с коренными переменами. Эльзасский францисканец Иоганн Паули имел, наверное, на то причины, когда в своей книжице шванков «Schimpf und Ernst» старомодно призывает к тому, чтобы каждый говорил соответственно своему состоянию [421] . К тому времени практика уже преодолела эти ограничения, отсюда и конкретный упрек Паули в главе 484:
421
Ср.: Borst. Turmbau… (см. сноску 59), S. 1060.
«Er ist in den Rat kumen, er ist ein Zunfftmeister worden, er ret nit me sein Sprach, er nimpt sich an Schwebisch zu reden, und ist nie recht fur das Thor kumen»
(«он вошел в [городской] совет, он стал цеховым мастером, стал говорить не на своем языке, он уже начал говорить на швабском, но никогда не знал толком правил вежливости»).
Имеется в виду «швабский язык знати», служивший в качестве языка общения на большой территории и на который ориентировался предприимчивый горожанин с юго-запада Германии, чтобы первым назвать на этом языке какое-либо новое явление. Теперь уже решающим фактором являлось не сословие, принадлежность к которому от рождения определялась волей случая, но для всех социальных слоев в возрастающей степени все решали кошелек с деньгами, возможности и деловые связи, независимо от того, кто как в разных ситуациях одевался. Теперь каждый, кто имел хоть какую-то возможность получить образование, стремился не только оторваться от своего местного диалекта, но и в первую очередь постараться овладеть литературно-языковыми формами существования образующегося немецкого национального языка, точнее, овладеть соответствующими функциональными стилями той или иной коммуникативной области.
По своему составу функциональные стили дифференцировались по мере появления в немецком языке многих новых семантических полей и функций, а также в соответствии с употреблением литературного языка более широкими слоями населения. Теперь во многих жанрах наряду с давно образовавшимися функциональными стилями художественной литературы и деловой прозы отчетливо ощущается непринужденная, часто импровизированная разговорная речь. В этот период особенно актуально то различие внутри невероятно разросшейся деловой прозы, которое В. Флайшер [422] облек в термины «функциональный стиль науки» и «функциональный стиль ненаучной деловой прозы». В первом случае подчеркивается мыслительно-речевой характер информации и передачи результатов познания, во втором на передний план выдвигаются задачи управления поведением и влияния на мнения. Жанры, которые должны были служить последним из названных целей, возникали в большом количестве как раз в первой половине XVI века. Значительная часть их лексики носила идеологический характер. В связи с ожесточенными идеологическими столкновениями и расхождениями во мнениях, характерными для тех беспокойных десятилетий, разграничения в данной лексике отражают деление на партии, чему можно найти множество примеров у Леппа [423] . Сторонники Лютера, например, сами называли себя evangelisch, их противники называли их lutherisch. Представители новой веры называли сторонников старой Romanisten, Papisten, Sophisten, Thomisten, Summisten, Werkheilige, Lumpenprediger, защитники старой веры называли представителей новой Wortheilige, Wortknechte, Wortprediger, Erzketzer, Heiligenmorder, Papstschander. Но различные партии вовсе не обязательно использовали различающиеся слова, чтобы выразить свою точку зрения. В то время существовали лозунговые выражения, которые отражали идеи, носившиеся в воздухе, были у всех на устах и которые, с одной стороны, свидетельствовали о растущей общности сфер интересов и тем общественных споров, а с другой – были зеркалом самых противоречивых взглядов и противоположных классовых позиций. И в зависимости от автора высказывания, а также от языкового и культурного контекста мы должны сегодня по-разному их интерпретировать. Изречение крестьянина Маркольфа:
422
W. Fleischer. Grundfragen der Stilklassifikation unter funktionalem Aspekt. – «Wissenschaftliche Zeitschrift Padagogische Hochschule. Dr. Th. Neubauer». Erfurt / Muhlhausen, Ges.- und Sprachwiss. Reihe 7, 1970, H. 2, S. 25.
423
Lepp. Schlagworter… (см. сноску 96).
«Sie singen ungliche, der sade und der hungers riche»
(«По-разному поют, кто наелся обильно и кто голоден сильно»)
– из шпруха «Salomon und Markolf» [424] иллюстрирует соотношение языка и идеологии того бурного времени. Довольно часто случалось, что слова не достигали цели, так как люди не понимали друг друга. Говорили на одном и том же и все-таки не на одинаковом языке. Древний символ вавилонского смешения языков вполне можно было отнести к происходившим событиям. Подобной идеологической релевантностью обладало, например, в то время словечко gemein. Насколько различный реальный смысл могло иметь популярное выражение gemeiner Nutzen («общая польза»), показал недавно Г. Шнабель [425] . Это относится и к выражению gemeiner man, которое, правда, еще могло употребляться в старом значении, в качестве оценочно-нейтрального реального обозначения любого «члена общины», крестьянина или горожанина, для определения его прав и обязанностей по отношению к сообществу [426] . Но уже все чаще, в процессе социальной дифференциации в городах, после издания налоговых указов значение этого выражения сужалось, обозначая того, кто стал жертвой на пути раннекапиталистического развития,
424
«Salomon und Markolf. Das Spruchgedicht». Hrsg. von W. Hartmann. «Die deutschen Dichtungen von Salomon und Markolf». 11. Bd. Halle, 1934, S. 22, стих 487 и сл.
425
Ср.: Grundpositionen… (см. сноску 12), S. 64.
426
DWB 4, 1, 2, 3203.
«тип пролетария, неимущего наемного рабочего»,
«человека, которого можно нанять на любую оплачиваемую работу»,
«который даже не всегда имел какую-либо специальность» [427] .
Соответственно это значение выражения распространялось и на крестьянское население. Поэтому в условиях борьбы первой половины XVI века употребление термина gemeiner man, часто эмоционально окрашенное, следует понимать как почетное обозначение в устах того, кто противопоставлял его grosse Hansen (символическое обозначение «богатых заправил»), и как пренебрежительное бранное слово в устах другого. Подобное характерно и для
427
Ср.: Blaschke. Sachsen… (см. сноску 3), S. 35.