Примеры того, что ландшафт и жанр влияют в равной мере, в рамках данных синтаксических исследований единичны. В частности, это употребление причастных прилагательных по классу прилагательных в восточносредненемецком и восточноверхненемецком, которые относятся к кругу ландшафтов, характеризующихся тенденциями, из которых выросло современное употребление.

В отличие от описанных выше случаев в развитии глагольной группы, состоящей из глагольных компонентов, языковые ландшафты почти или совсем не играют роли. Это относится к количеству составляющих (до 5 компонентов), к структуре глагольной группы, то есть к ее внутреннему членению, к виду (глагольный, местоименный, именной, наречный) и форме составных частей. Лишь в двух случаях удалось обнаружить, что в одном ландшафте определенные изменения появляются раньше, а в другом позже. Так, возглавляет процесс перехода к современной норме восточносредненемецкий вариант с типом будущего времени wird tun («сделает»), нижненемецкий вариант с типом kann tun (в значении «может сделать»). Если в отношении первого временного периода задаться вопросом, какие ландшафты характеризуются современными, близкими сегодняшнему немецкому языку чертами и их особенно частым употреблением, а для каких характерны устаревающие черты, то окажется, что восточносредненемецкий вариант, оставляя далеко позади все остальные, представляет собой тип передового в плане языкового развития ландшафта. Его отличают

· употребление исключительно nicht, а не en– ;

· преобладание полной рамочной конструкции предложения по сравнению с частичным рамочным охватом и произвольной формой конструкции;

· предпочтение постпозиции определительного генитива, а не его позиция перед именем;

· высокая доля употребления причастных определений.

К восточносредненемецкому частично примыкает восточноверхненемецкий, другие же диалекты примыкают к нему лишь в отдельных своих чертах. Противоположный полюс представляет западносредненемецкий вариант, где при отрицании проклитическое en– встречается наряду с nicht, а частота употребления жесткой рамочной конструкции предложения, как и причастного прилагательного, низкая. Правда, характеризуемое таким образом общее состояние развития западносредненемецкого диалекта полностью не исключает появления новых тенденций (частое по сравнению с другими ландшафтами применение более позднего в плане языкового развития моносиндетического типа сочинительной связи рядов слов из трех и более членов). В целом очевидно, что указанные тенденции развития осуществляются одновременно в нескольких языковых ландшафтах и, следовательно, для исследуемого времени изменения, происходящие лишь в отдельных ландшафтах, нетипичны.

Во второй период картина меняется. Правда, языковые ландшафты еще сохраняют свое влияние, но оно уже начинает ослабевать. Это проявляется, например, в области образования рамочной конструкции предложения и еще отчетливее – при отрицании. Ландшафтные особенности дольше сохраняются в области словосочинения, а также при обозначении принадлежности посредством субстантивного определения или причастного прилагательного, относящегося к классу прилагательных. Одновременно с этим ослаблением влияния языковых ландшафтов почти во всех языковых ландшафтах происходит общее увеличение числа «современных» черт, то есть возникает настоящее движение в сторону нивелирования, которое, однако, вследствие еще существующих в названных синтаксических категориях ландшафтных особенностей не приводит к полной идентичности отдельных ландшафтов. В плане реализации в языковых ландшафтах структурно заданных конкурирующих синтаксических возможностей по состоянию на 1730 год четко вырисовывается следующая картина. Юго-восток (с его предпочтительным употреблением определительного генитива в постпозиции, а не в препозиции и использованием причастных прилагательных, относящихся к классу прилагательных) частично подравнивается под общее среднее употребление, основной центр которого по-прежнему располагается в восточносредненемецкой области (с его применением жесткой полной рамочной конструкции предложения, исключительным употреблением отрицания nicht, высокой частотностью причастных прилагательных). Западносредненемецкий вариант все еще в наименьшей степени подчиняется этой тенденции развития, как, например, при обозначении принадлежности посредством субстантивного определения, где позиция перед именем ограничивает доминантность постпозиционного типа, ср.:

То же самое относится к употреблению рамочных конструкций предложения: вопреки общему доминирующему употреблению здесь преобладает контактное положение частей сказуемого, ср.:

Правда, не следует упускать из виду, что частные разделы языка в ландшафтах с остановившимся развитием все же могут быть вовлечены в прогрессивное движение. Например, в классе причастных прилагательных интенсивнее всего употребление степеней сравнения причастных прилагательных на «современный» лад увеличивается в западносредненемецком варианте. Напротив, в восточноверхненемецком и еще в большей степени в западноверхненемецком варианте соответствующий процесс протекает медленнее. Тем самым общая картина становится более дифференцированной, но она позволяет составить более адекватное представление о языковой действительности.

В первый рассматриваемый период выделяется преобладание перспективных в отношении развития языка конкурирующих форм. Это особенно характерно для листовок, в которых представлены: полная рамочная конструкция предложения, почти исключительно nicht как тип отрицания, предпочтительная постпозиция субстантивного определения и сознательное употребление нормированного типа двучленной и союзной словосочинительной связи

В других жанрах передовые тенденции проявляются не с одинаковой степенью интенсивности. Здесь, однако, следует упомянуть народные книги (где преобладают: nicht как тип отрицания, характерные для современного языка типы класса причастных прилагательных, нормированный тип двучленного союзного сочинения), специальную прозу (с преобладанием постпозиционного определения в генитиве и причастных прилагательных) и, наконец, по крайней мере частично, хроники. Кстати, последние представляют собой как раз пример переплетения черт старого и нового. В них наряду с распространенностью таких устаревающих элементов, как позиция генитивного определения перед именем

используются также предложные определения

характерные для более позднего языкового употребления.

Наряду с описанной выборкой конкурирующих форм можно отметить также ряд структурных особенностей, которые не образуют, как было показано выше, пары противоположностей, но на которые тем не менее следует указать как на обладающие жанровой спецификой. К таким особенностям относятся, например, высокая частотность словосочинения в специальной прозе и хрониках или наличие многочленных глагольных сочетаний, состоящих из двух и более глагольных компонентов, в специальной прозе, хрониках и листовках. В этом же плане следует рассматривать и часто встречающееся в путевых заметках сочинение обстоятельств, ср.:

Здесь выбор определенных синтаксических вариантов определяется высокой информативностью этих жанров (хроника, специальная проза) и спецификой характера сообщения (путевые заметки, листовки).

Описание жанровых особенностей на уровне синтаксиса приобретает большее значение, если попытаться связать отдельный жанр с его социальным носителем, насколько это осуществимо. Хорошо известна связь между бюргерскими слоями и листовками, а также специальной прозой; с оговорками такую связь можно обнаружить и для хроник и путевых заметок, социальным носителем которых наряду с бюргерством следует считать и дворянство. Наконец, для народных книг трудно установить однозначную социальную принадлежность. Они находятся в русле тенденции создания массовой литературы и, возможно, были достоянием самых широких общественных слоев. Этим перекрещивающимся связям следует – правда, со всей осторожностью – приписать вышеназванные тенденции в развитии синтаксиса отдельных жанров. Здесь имеются в виду: приближающийся к современному немецкому языку синтаксис жанров, носителем которых было преимущественно бюргерство; консервативный синтаксис тех жанров, которые прочнее связаны с традицией, и открытый всем веяниям синтаксис народных книг, не связанных социальной спецификой.