Реконструкция событий, связанных с убийством Архидама, может быть представлена в следующем виде. Видимо, первоначальный план Клеомена заключался в восстановлении диархии. Затем уже с помощью соправителя он надеялся взять под свой контроль эфорат. Гибель Архидама, таким образом, была выгодна только врагам Клеомена. Как полагают некоторые исследователи, инициаторами кровавой расправы были консерваторы во главе с эфорами[320].

Версия об участии Клеомена в убийстве возникла потому, что убийцы не понесли никакого наказания. Но у Клеомена вряд ли была возможность законным порядком наказать убийц, тем более что среди них были и близкие ему люди. Павел Олива, объясняя, почему Клеомен не обвинил убийц Архидама и не добился их наказания, приходит к выводу, что дело, вероятно, было в том, что он еще не решился на открытую оппозицию эфорам[321]. Действительно, Клеомен продолжает с ними сотрудничать и добивается разрешения, «убедив эфоров деньгами», возобновить войну против Ахейского союза (Plut. Cleom. 6, 1). Рискнем предположить, что согласие эфоров могло быть платой за отказ Клеомена от преследования убийц Архидама. Позже, однако, убийцы понесли наказание: среди четырех убитых эфоров и восьмидесяти изгнанных аристократов были, конечно, и виновные в гибели Архидама.

Убийство эфоров и изгнание спартанской элиты

По словам Плутарха, Клеомен «ни с кем своими замыслами не делился и считал, что переворот легче произвести во время войны, чем в мирную пору» (Cleom. 3, 5–6). Поэтому одновременно с военными действиями против ахейцев[322] Клеомен приступил к переустройству Спарты. Задачи перед ним стояли те же самые, что и перед царем Агисом, но он действовал с большей решимостью и большей последовательностью, чем его неудачливый предшественник. Прежде чем обратиться к социально-экономическим реформам, Клеомен решил избавиться от могущественных противников — эфоров.

Осенью 227 г., в третий сезон своей военной кампании, Клеомен осуществил государственный переворот. Для успеха подобного мероприятия требовались союзники, и Клеомен еще до начала похода стал вербовать их среди богатых и знатных спартиатов. Действовал он крайне осторожно, посвятив в свои планы лишь нескольких человек (Plut. Cleom. 7,2: «двух или трех друзей»). Главной его опорой стала мать Кратесиклея и ее новый муж Мегистоной, за которого она вышла замуж по настоянию Клеомена. Выбор царя пал на Мегистоноя, поскольку тот был одним «из виднейших и наиболее влиятельных граждан в Спарте» (6, 2–3). По словам Плутарха, Клеомен и «многих других склонил на свою сторону, пользуясь поддержкой матери» и ее щедростью (6, 1–2). Здесь прослеживается явная параллель с Агисом, которому, как мы помним, огромную моральную и материальную помощь оказали мать и бабка.

Чтобы изолировать эфоров, Клеомен под видом набора в армию убрал из города тех граждан, которые могли оказать ему наибольшее сопротивление. Далее он действовал по обычной для насильственных переворотов схеме: оставил гражданское ополчение в Аркадии и только с наемниками вернулся в Спарту (Plut. Cleom. 7,5). Решившись на насильственный захват власти, он предпочел использовать наемников, преданных лично ему, а не спартанскому государству. Им, по-видимому, он обещал в случае успеха большую награду, а может быть, и гражданские права.

Плутарх называет имена трех спартиатов, ближайших друзей Клеомена, и двух безымянных мофаков, которые вместе с отрядом наемников непосредственно участвовали в убийстве эфоров. Видимо, об истинных намерениях Клеомена знали только эти пять человек. На эфоров напали внезапно во время общественного обеда. Четырех убили на месте, а пятый, Агилей, нашел убежище в ближайшем храме и на следующий день, когда вышел из него, уже не подвергся преследованию. Вместе с четырьмя эфорами погибли десять спартиатов, пришедших им на помощь (Plut. Cleom. 8). Так завершился первый этап переворота. Клеомен демонстративно приказал убрать все кресла эфоров, оставив только одно — для себя самого (10, 1). Таким образом, он показал всей Спарте, что с этого момента в нем одном сосредоточена совокупная власть царей и эфоров.

Клеомен пошел гораздо дальше своего предшественника по реформам. Агис, применив силу, отстранил от власти всех законно избранных эфоров 243/242 г. и назначил без выборов на их место своих ставленников. Но он не убивал эфоров и не отменял эфорат как институт. Клеомен исправил эту «недоработку» Агиса. Он понимал, что отставка одной враждебной ему коллегии эфоров и замена ее другой, более лояльной, — мера недостаточная. Эфорат, объект «ухаживания, заискивания и угождения» царей, как охарактеризовал его Аристотель (Pol. 1270b 14–15), должен был уйти.

Клеомен совершил еще один совершенно необходимый с точки зрения любого узурпатора шаг — он избавился от возможной оппозиции, отправив в изгнание влиятельнейших спартанских землевладельцев. Как сообщает Плутарх, на следующий день после убийства эфоров «Клеомен объявил имена восьмидесяти граждан, которым надлежало покинуть Спарту» (Cleom. 10, 1). В проскрипционные списки вошли, видимо, представители практически всех богатых и знатных семей[323], среди которых были скорее всего и геронты. Изгнание большой группы спартанской аристократии преследовало не только политические цели — избавление от оппозиции, но и чисто экономические. Конфискованные у аристократов земли должны были составить необходимый резерв для наделения клерами новых граждан. Подобная мера, предпринятая Клеоменом, напоминает афинский остракизм. Он удалил из города опасных для себя людей без предъявления им каких-либо обвинений и вместе с тем пообещал при изменившихся обстоятельствах вернуть всех назад (11, 2). Такой вариант изгнания не предполагал автоматического лишения гражданских прав. Следует заметить, что насильственные действия Клеомена выглядят строго функциональными. Он очень не хотел развязывать гражданскую войну и потому ограничился самыми необходимыми, на свой взгляд, мерами. В изгнание ушли, вероятно, представители старшего поколения, поскольку их сыновья в тот момент находились в армии Клеомена, оставленной в Аркадии. Главам высылаемых семей, вероятно, разъяснили, что ссылка является временной и скоро все будут возвращены и даже получат обратно часть своих конфискованных земель.

Эти два акта — уничтожение эфората и избавление от внутренней оппозиции — освободили Клеомена от необходимости тратить силы на политическую борьбу со своими оппонентами и дали возможность приступить наконец к реформам. По словам У. Тарна, «это была самая быстрая и дешевая из всех известных революций»[324]. Убив эфоров и уничтожив эфорат, Клеомен тем самым установил в Спарте «диктатуру, форму власти, до тех пор совершенно чуждую спартанцам»[325].

Для успокоения общественного мнения Клеомен созвал апеллу, чтобы «оправдать перед народом свои действия» (Plut. Cleom. 10, 2). Учитывая специфику жизни в обществах, подобных спартанскому, где ничего невозможно было скрыть от сограждан, Клеомену пришлось говорить правду. Плутарх, передавая эмоциональную речь Клеомена, видимо, дословно цитирует Филарха. Хотя сама речь скорее всего сочинена Филархом, нельзя исключить, что суть ее передана верно. То, что Клеомен должен был выступить перед народом, не вызывает сомнений. Как и его предшественник Агис, он обязан был внести свой законопроект в апеллу и добиться его официального одобрения. Реформы Клеомена приобретали юридическую силу только после утверждения их народным собранием. Но о самом проекте Клеомена Плутарх говорит крайне мало. Возможно, это объясняется тем, что в первой части жизнеописания Агиса-Клеомена он уже изложил содержание ретры Лисандра-Агиса (Plut. Agis 8) — все пункты законопроекта Клеомена фактически полностью совпадали с этим документом.