Уже через полчаса мы сдали ключи от номера и вышли на улицу. Погода стояла просто чудесная, словно радовалась, что всё так успешно складывается. Мы сели во внедорожник воительницы и поехали к Гвельфу.

Да, действительно ничего не изменилось. Только её вечная отстранённость исчезла. И всё.

Мы подошли к мастерской, но дверь оказалась закрыта. Я постучал. Внутри послышались тяжёлые шаги, затем звук открываемой щеколды, и только потом дверь едва приоткрылась. Артефактор высунулся наружу, осмотрел подходы к его небольшому зданию, и только потом пустил нас внутрь.

— Всё получилось? — спросил я. — Как Роб?

— Послушай, — проговорил Гвельф, обращаясь ко мне, всё тем же дрожащим голосом, словно старость навалилась на него одномоментно. — Хочешь, я тебе подарю легендарную броню! Она держит удары до тридцатого уровня включительно! Ещё ножны для твоего меча подарю. Защитные коробки буду хоть до конца жизни делать. Или в запас сделаю, хочешь?

Асакура с тревогой переводила взгляд с меня на хозяина мастерской и обратно. Я же смотрел только на артефактора. Нужно было впитать сферу утром, чтобы мозг работал получше. Хотя я и так понимал, что случилось. Он создал нечто великое. Причём, настолько, что это потребовало от него вложить частичку себя. И теперь он не может просто так отдать мне эту вещь.

— Я всё понимаю, — говорил я без холода и отстранённости в голосе, продолжая поддерживать доверительную атмосферу между нами, потому что рассчитывал ещё не раз обратиться к Гвельфу за помощью. — Чувствую, что вам пришлось сильно вложиться в новое творение. Но мне нужна моя броня. И мой друг, который избрал её своим местом дислокации.

— Хочешь, я тебе всё отдам! — я услышал такие нотки в его голосе, которые мне слышать не хотелось бы от седого великана, прожившего уйму лет. — Я тебе могу всю свою мастерскую вместе с домом отдать. Хочешь? Только оставь мне броню! Это же шедевр.

— Уважаемый Гвельф, — я улыбнулся, чтобы исключить враждебность между нами, но вместе с тем протянул руку. — Отдайте, пожалуйста, броню, которую я вам заказал. И, если требуется оплата, я готов заплатить столько, сколько скажете.

— Да не нужны мне деньги, — с горечью выдохнул артефактор. — Они теперь ничего не стоят. Теперь уже ничего не стоит.

— Так бывает, — проговорил я, продолжая протягивать руку. — Опустошение после чего-то грандиозного иногда накрывает. Но затем вся эта пустота обязательно заполнится новыми впечатлениями. А вы будете знать, что сознали гениальное произведение искусства.

— Наверное, ты прав, — ответил мне старый артефактор, повернулся к стойке, опустил руку за неё и достал оттуда нечто мною раньше невиданное.

Нет, по виду как раз это был достаточно стандартный защитный жилет, но вот как он был исполнен! В глаза сразу бросались пластины, набегающие одна на другую, как чешуя. Причём, каждая чешуйка была настолько правильной, настолько приковывала глаз одной своей формой, что невозможно было оторвать взгляд.

Но это было ещё не всё, а только самое начало. Главное, было в цвете. Чешуя словно сама его испускала. Каждая пластинка светилась своим мягким, но притягательным цветом. А вся броня целиком переливалась. С разных углов цвет виделся разным. Но даже, если смотреть с одного ракурса, он тоже постепенно изменялся.

— Ничего себе, — выдохнула Асакура.

И в этот момент я понял, что мы все трое на некоторое время застыли, разглядывая этот неповторимый шедевр.

«Ну как я тебе? — спросил меня Роб, и мне показалось, что чешуйки немного перетекли и легли иначе. — Красивое?»

— Очень, — ответил я и наконец, взял броню в руку.

Но Гвельф не отпускал. Он крепко держал свой край, в который вцепились его пальцы. Я поднял взгляд, и увидел, что артефактор просто ничего не может с собой поделать. В его глазах стояли слёзы и мольба о прощении, но в то же время ярость от того, что он не имеет права на эту вещь.

Он не мог себя заставить разжать пальцы. Они, словно жили собственной жизнью. Я же должен был что-то сделать. Но дёргать броню на себя, или разгибать его пальцы силой было для меня настолько дико, что я на некоторое время оторопел.

И тут броня легко превратилась чуть ли не в жидкость, вытекла из его руки, перетекла на мою грудь и снова приняла вид жилета, обняв мою грудь.

«Он слишком восхищён мной, — проговорил Роб. — Прости его».

— Боги, что я творю! — всхлипнул великан и закрыл лицо ладонями. — Простите меня.

— Ничего страшного, — попытался я успокоить его. — Я же сразу сказал, что всё понимаю. Но вы это переживёте, переплавитесь в великого артефактора, которым по сути уже и являетесь.

Нашим поведением старик оказался невероятно растроган.

— Спасибо, — он покивал головой. — Спасибо вам огромное. Спасибо, что дали возможность прикоснуться к легенде. Пусть эта броня хранит тебя от всего на свете! Носи, не снимай. Роб должен увидеть мир. Разрешите мне последний раз прикоснуться к нему.