Она откинулась на спинку шезлонга, словно давая понять, что тема исчерпана. Габриэль надеялась найти у нее поддержку. Но Мися не разделяла сомнений подруги относительно возможного романа с великим князем Дмитрием Павловичем Романовым. А ей хотелось, чтобы она отговаривала ее от этой связи. Князь произвел на нее такое сильное впечатление, что у нее не было сил предотвратить то, что почти неизбежно должно было произойти. Вопрос заключался лишь в том, когда это произойдет. Но она не была готова к новому роману. Габриэль по-прежнему жила скорбью, и в объятиях другого мужчины, вероятно, вспоминала бы о Бое — и тем самым все разрушила бы. Это было бы несправедливо по отношению к Дмитрию, если бы она стала сравнивать его с Боем. И она боялась полюбить другого мужчину. Даже не так сильно, как Боя, а просто вообще испытывать привязанность к другому. Она боялась, что окажется неспособна на любовь. Однако тело требовало ласки и удовлетворения, а душа — внимания и восхищения. Дмитрий был очень привлекателен, образован, элегантен. Он был принцем. Причем не сказочным, а настоящим. Конечно же, он ей нравился.

Она воспользовалась этими минутами праздности на пляже, чтобы поделиться с Мисей своими чувствами и сомнениями. Хосе нужно было сделать несколько телефонных звонков, и он остался в отеле, предоставив им возможность поболтать с глазу на глаз. Они лежали рядом под пляжным зонтом на берегу, в ногах у них тихо плескались мелкие волны. Поблизости никого не было, и никто не мог помешать их беседе. До этого Габриэль дочитала «Шери» и почувствовала в душе какой-то странный осадок от романа. История зрелой, опытной женщины и ее юного любовника закончилась печально. Может, это дурное предзнаменование — то, что она читала именно этот роман, когда ей встретился Дмитрий?

Во всяком случае, разница в возрасте казалась ей главным аргументом против их связи. Но на Мисю он не подействовал.

— Он не Бой… — тихо произнесла Габриэль.

Рука, только что игравшая песком, крепко сжала ладонь Габриэль. Прилипшие к пальцам песчинки царапнули кожу. Мися ничего не ответила. «Да и что она может возразить? — подумала Габриэль. — Конечно, Дмитрий — не Бой».

— Я не готова к новой любви, — твердо сказала она.

Мися убрала руку.

— А кто говорит о любви? Тебе надо развлечься. Поэтому мы и приехали в Венецию. Если Дмитрий Павлович тебя обожает, совершенно неважно, что чувствуешь ты сама… Коко, твоим ранам пора наконец затянуться, — прибавила она мягко, почти ласково. — А он, похоже, и есть тот самый целительный бальзам, который тебе так необходим.

Да, именно целительный бальзам. Габриэль понимала, что Мися права. Но ей все это казалось предательством любви к Бою: тихо похоронить свою скорбь где-нибудь в дальнем уголке сердца, как Диана похоронила покойного мужа на Монмартре. Она ведь и так уже забыла о нем на несколько часов и чувствовала себя виноватой.

Они с Дмитрием бок о бок бродили по старым переулкам Дорсодуро и Сан-Поло, говорили, смотрели, удивлялись. Время от времени обращали внимание друг друга на какую-нибудь интересную деталь фасада или ограждения моста, на кошку, спящую на карнизе окна, на гондолу, плывущую по каналу. Они говорили о муках одиночества и горечи измен. У них оказалось много общего. И хотя жили они словно на разных планетах, чувства, испытанные ими, были очень похожи.

Мать Дмитрия, Александра Георгиевна, принцесса греческая и датская, умерла через несколько дней после его рождения. Отец, несмотря на запрет царя, женился на простой дворянке, с которой уже несколько лет состоял в любовной связи, и вынужден был покинуть родину и уехать в Париж. Дмитрий и Мария остались в России. Их взял на воспитание дядя, Сергей Александрович Романов, генерал-губернатор Москвы. Однако их относительно счастливая семейная жизнь продолжалась не долго. Сергей Александрович пал жертвой террористов, когда Дмитрию было тринадцать лет, и они с сестрой вновь лишились родного крова. На этот раз они оказались при дворе. Для него это стало ранним началом офицерской карьеры.

— Жизнь в армии, вероятно, мало чем отличается от жизни в сиротском доме, — заметил Дмитрий.

Габриэль кивнула в знак согласия. Она знала, что он имеет в виду, но ни слова не сказала ему о самой мрачной поре своей жизни, которая пришлась почти на те же самые годы, о которых он рассказывал.

Они несколько часов гуляли по городу и так много говорили, что между ними родилась настоящая близость. В конце концов Габриэль пришлось вернуться на Лидо, чтобы Серты не волновались из-за ее долгого отсутствия. Она простилась с Дмитрием на пристани.

Князь поцеловал ей руку и спросил, в каком отеле она остановилась.

На следующий день, когда они с Мисей собрались на пляж, портье вручил ей письмо от великого князя, в котором тот просил ее о встрече вечером. Он предложил вместе посетить казино в «Гранд-отеле Эксельсиор» на Лидо, неподалеку от ее гостиницы. Вероятно, предположив, что ей будет удобней встретиться с ним у «Гранд-отеля де Бэн». Это лишний раз доказывало его изысканную вежливость. Прогулка после ужина, азартная игра в прямом и переносном смысле. Финал встречи неизвестен.

Однако в нынешнем положении Габриэль все было не так просто. Принять приглашение означало сделать шаг, последствия которого могут быть необратимы. Rien ne va plus [13] .

— Чего ты боишься? — тихо спросила Мися. — До сих пор ты была единственным человеком из всех, кого я знала, который никогда и ничего не боялся.

«Конечно, я никого и ничего не боялась, — подумала Габриэль. — Потому что со мной был Бой».

В ту же секунду она поняла, что это не так. Свои первые шаги в жизни она совершила сама. Когда покинула монастырь. И позже, когда явилась в Руалье, в замок Этьена Бальсана, — это тоже было ее личное решение, продиктованное желанием начать совершенно другую жизнь. До этого она несколько раз переспала с ним, но больше их почти ничего не связывало. Во всяком случае, ничего, что могло бы оправдать такую неслыханную дерзость. Но когда она перешагнула порог его дома, перед ней открылся новый мир, который она завоевала благодаря своему мужеству, своей храбрости и выносливости. Это была дверь, ведущая к ее счастью. И величайшей потере, Габриэль ломала себе голову, как ей облечь в слова тот хаос, что воцарился в ее сердце и душе, и объяснить Мисе, что она, собственно, хотела, но не могла сделать. Во всяком случае, пока не могла. Однако она так и не успела собраться с мыслями, потому что появился Хосе Серт, сопровождаемый официантом, который нес на подносе бокалы лимонада и серебряную чашу со льдом.