Откладывать в долгий ящик интересное знакомство я не захотел, сразу отправившись куда послали. Заглянув домой после работы, я пробыл там всего час, а теперь, топаю по разбитой много лет назад дороге, маневрируя между подвыпившим народом.

Передо мной вылетает старый, потрепанный футбольный мяч, а вслед за ним дорогу перегораживает паренек лет девяти в кепке с заплаткой и с фингалом под глазом. Он пинает мяч кричащим друзьям и уносится к ним же, а на меня наплывают воспоминания детства. Я не был таким ни в восемь, ни в десять, да вообще никогда. Не понимал, в чем прикол носиться вот так с мячом, пытаясь запулить его в сетку, а позже так и не смог понять, что интересного в высиживании по ночам на лавочке с бутылкой горячительного. Я, конечно, допускаю мысль, что, возможно, все окружающие ме ня люди правы, и проблемы во мне, но даже если так, исправляться я не хочу.

Подъезд нужного мне дома, как и все тут, грязен и разрисован граффити, зато второй этаж радует разросшимся на подоконнике фикусом. И даже затушенные в нем бычки не портят хорошего настроения. Ощущение, что я на пороге великой сенсации, не покидает меня!

Звонок у обшарпанной двери оказывается сломан, зато на стук откликаются, и даже дверь открывают. За дверью обнаруживается милая девчонка с каштановыми волосами и такого же цвета мешками под глазами .

— Вы к кому? — спрашивает удивленно, и я, улыбнувшись, представляюсь журналистом. Корочку у меня спросить она и не подумала.

***

— Мне никто не верит, — вздыхает она, наливая в покоцанную кружку кипяток, и ставит ее на заляпанный стол, который я стараюсь не трогать. — Понимаете… Рональд из такой семьи…

Мариэль оглядывается на окно, пытаясь объяснить, но я киваю, давая понять, что понимаю, о чем она. В нашем районе вообще мало семей, что следят за тем, где шляются их дети, особенно если им больше пятнадцати.

— У Рональда склонность к бродяжничеству, — продолжает она, крутя в руках чайную ложечку, которую так и не подала мне. — Он чудесный, но ему тяжело долго находиться на одном месте, постоянно надо куда-то бежать. Вот все и думают, что он просто в очередной раз умчал, но… он не мог, понимаете? Он просто не мог уйти без меня! Мы это обговаривали и собирались вместе!

Девушка всхлипывает, и я, пока она окончательно не ушла в истерику, спешу ее заверить:

— Мариэль, я вам верю, иначе, зачем бы пришел сюда? Скажите, пожалуйста, вы не помните, перед исчезновением он не рассказывал вам о подработке?

— Работа? — девушка морщится, пытаясь вспомнить, а потом смахивает слезу и уверенно кивает: — Да, было что-то. У него не было постоянной работы, так, шабашки, и на мусорке, и на сортировке, но туда всех без разбора берут. А перед исчезновением, за пару дней, говорил, что нашел какого-то сумасшедшего ученого, который готов за фигню платить нормальные бабки. Сейчас, секундочку, кажется, у меня где-то было…

Мариэль откладывает ложку и, привстав на цыпочки, лезет к железной полочке, что висит над столом. Достав из нее стеклянную вазочку, полную разных бумажек, она вытряхивает содержимое на стол и начинает в спешке перебирать.

— Вот! Вот она, визитка того врача.

Девушка протягивает мне немного помятую карточку с большим желтым пятном, которое, к счастью, не мешает прочитать:

«Профессор медицины Вильям Уоркер, центр семейной диагностики УАа»

— Это как-то связано? — спрашивает она, с надеждой на меня взор устремляя, но я не собираюсь ей сливать информацию. Прячу визитку в карман джинсов и поднимаюсь, сказав:

— Я пока не знаю, расследование в разгаре. Но как только что-то выяснится, я обязательно все вам расскажу.

Прощаемся мы почти друзьями. И мне даже не стыдно, что ничего я ей не собираюсь рассказывать и вообще вряд ли когда-нибудь увижу.

***

Как можно откладывать на потом хоть что-то, если добыча уже почти в твоих руках? Естественно, я сразу и звоню! Интересно же!

А уж когда мне отвечают и сразу приглашают на собеседование, отказаться я уж тем более не могу.

Теперь вот лежу у кустов черемухи с фотоаппаратом в руках и жду, разглядывая сквер, где я должен встретиться с потенциальным нанимате лем, через объектив камеры.

Лежу уже полтора часа, так как решил прийти заранее, на случай, если они тоже решат как-то подготовиться к встрече. Засеку их в самом начале!

От мысли, что я, возможно, смогу вычислить преступников, сердце на радостях предвкушения куда-то в живот проваливается. Первое дело и настолько крупное! Распутать такой клубок с убийствами, пропажами, вампирами… Ух! Уже вижу свое фото под всеми новостными заголовками!

Интересно, насколько сильно замешан в этом Аман? Кто он — жертва страшных экспериментов, что смог сбежать, или, наоборот, один из преступников?

Немного обдумав, прихожу к выводу, что меня бы расстроило, окажись моя вторая догадка верна. Вампир мне понравился. Даже если отменить тот факт, что меня в принципе не мог бы не заинтересовать кто-либо настолько мифический, Аман мне нравится как личность. Не в любовном, конечно, смысле, а… Не знаю. Мне кажется, было бы здорово с ним подружиться.