Мои нервные речи прерывает громкий, пронзительный вскрик из той клетки с крылатым человеком, но мужик со шприцем на это лишь морщится и, бросив короткое: «Заткнись», движется ко мне.

Без понятия к кому конкретно он обратился, но замолкаем на всякий случай мы оба. Но «маньяк» наклоняется ко мне, а я предпринимаю еще одну попытку:

— Может, не надо?..

От клетки опять раздается шорох, за ним болезненное шипение, и в этот момент «маньяк» вводит иглу мне в вену.

Вскрикиваю от боли — под кожу будто железо каленое ввели. Меня жжет, дерет изнутри, и жар все распространяется, по миллиметру заполняя руку, и дальше, дальше. Выгибаюсь, пытаюсь избавиться от ремней, или от боли, или хоть от чего-нибудь!

С каждым мгновением все больнее и больнее, ору, срывая голос, и в тот момент, когда кажется, что боль такая сильная, что я просто не смогу ее выдержать, с ума сойду, она накатывает новой волной, становясь еще мощнее.

Где-то отголоском сознания слышу, как кто-то поскуливает, а другой голос насвистывает глупый, сгенерированный мотив, и это последнее, что еще могу слышать. Меня спасают туман и пустота.

Глава 15. Рад вас видеть

Ниррай

Зеваю, прикрывая рот рукой, ожидая, пока отец перестанет соловьем заливаться, и мы, наконец, выйдем из машины. Он так обрадовался моему интересу к этому делу, что, как я и думал, сразу потащил меня к Лукьяну похвастаться наработками. Я был тут пару раз, но мне не нравится ни Лукьян, ни это их совместное с отцом помешательство, ни нудные полунаучные беседы, что могут длиться часами.

К счастью, до отца доходит, что мы приехали, и мы, в сопровождении охраны, наконец идем в дом. Коробка, что передал мне Аман, спрятана в кармане, и, в общем-то, предстоящее дело не кажется мне сложным: эти двое так разбалтываются обычно, что ничего не замечают, только вот охрана… это может быть интересно.

Несмотря на положение отца и на общие дела, мужики в форме охраны хоть и не подходят к нам близко, все равно сопровождают, пока идем по аллее от парковки до главного входа. Впервые оглядываю внутренний двор не бегло, со скукой, а думая о том, как Аман с рыжим собираются сюда проникать. От мысли, что я тоже пойду с ними, внутри проходит дрожь предвкушения. Почему мне раньше не пришло в голову заняться чем-то подобным?

Стоит нам одолеть ступеньки, как оранжевая, облицованная янтарем дверь распахивается, и на пороге нас встречает высокий мужчина в очках. Его золотистые волосы собраны в неаккуратный, чуть растрепанный хвост, свободная рубашка топорщится, из-за того, что заправлена косо, но это не мешает ему счастливо улыбаться, энергично пожимая руку отцу.

— Здравствуйте, рад вас видеть, — обрадованно возвещает Лукьян, пропуская нас внутрь. — Проходите.

А тут ничего не изменилось с моего последнего посещения. Все те же высокие, украшенные янтарем стены, все те же разговоры. Только вот, если раньше я считал, что все эти камни просто указывают на отвратительный вкус ученого и его помешательство на оранжевом, то теперь я понимаю, для чего это, и… не знаю. Жутко от мысли, что кто-то предпринял столько усилий, чтобы защититься от Амана.

Лукьян ведет нас по коридору в гостиную, по дороге кивая пареньку в фартуке. Тот скрывается на кухне, а стоит нам зайти в комнату и присесть на диван, как парень появляется с подносом, на котором чай и ваза с печеньем. Я вот сколько живу, столько наблюдаю такое и никак не пойму, как людям нравится жить с прислугой? Постоянное присутствие чужих людей в доме напрягает. К нам приходит женщина из клининга раз в день, но я не пускаю ее в свою комнату, бесит, когда кто-либо трогает мои вещи или мешает спать, а еду, что готовит повар в том же небоскребе, доставляют строго по времени, оставляя на столике у входной двери. Мне реально проще перенести еду на кухню самому, чем любоваться на то, как по моей квартире кто-то шляется. Мать вон тоже ненавидела прислугу, считая это пережитком прошлого, и я рад, что после ее смерти, отец сохранил старые традиции.

— Лук, дорогой, расскажи моему сыну о нашей последней разработке! — возвещает довольный отец, игнорируя чай. — Он наконец-то задумался о том, чтобы потом тоже ее опробовать!

Стараюсь сделать заинтересованное лицо, рассматривая Лукьяна. Даже притворяться особо не надо, потому что мне действительно интересно. Не эти их разработки, а сам ученый. Как человек. Он абсолютно не похож на того, кто держит в подвале чьих-то братьев. На вид он скорее как обычный человек, что слишком заинтересован своим делом, чем маньяк. Светло-серые глаза не светятся безумием, как могло бы показаться, узнай, чем он занимается, скорее в них искры интереса. На таких смотришь и понимаешь — все у человека замечательно , в отличие от других, он знает, зачем живет. Да и улыбается вполне себе тепло.

— Так это же отличная новость! — вроде даже искренне радуется он, беря печеньку и размахивая ею на манер указки. — Я давно работаю над этим и совершенствую формулу. На данном этапе присутствуют сила, скорость, полеты, и я добился того, чтобы потребление крови, как подкормки, требовалось раз в месяц. Вечная жизнь, минимум сна, много силы и выносливости, что может быть лучше? Осталось лишь исключить кровь, как топливо, но на это потребуется еще немного времени. Хочу заменить кровь на мясо.

— Чье? — вырывается у меня, когда представляю, как Аман, вместо того, чтобы выпить моей крови, откусывает у меня кончик уха.

— Говяжье… В принципе, можно и свиное или вообще птицу. Какие у вас предпочтения?

— Телятина… а почему бы не оставить кровь? Зачем такие заморочки?

— Ты хочешь кусать людей? — потрясенно спрашивает отец, на что я пожимаю плечами и беру кружку чая, поясняя:

— Если можно использовать мясо животных, почему бы не взять их же кровь? Стейк прожарки «медиум ре» никогда меня не смущал.