Все в комнате замерли. Словесная перепалка вот-вот грозила перерасти в потасовку, за которую уже предусмотрена ответственность. Только вот и повод, стоявший на кону, был очень уж весомый. Безопасность целого района, где у большинства присутствующих были семьи и родня.

И вдруг случилось практически невозможное. Паскевич, лицо которого покраснело от гнева, внезапно убрал указательный палец от груди Бориса фон Адена, после чего тяжело вздохнул и выдохнул. Надо сказать, что вместе с ним выдохнули и все остальные.

— Так и быть, — внезапно смягчившимся тоном проговорил Иван Фёдорович. — Исключительно из уважения к вашим боевым заслугам отправим разведчиков.

— Спасибо, — кивнул Борис фон Аден, тоже решив не идти на ненужную конфронтацию.

После совещания он вышел на улицу и некоторое время смотрел на стремительно темнеющее небо. Времени оставалось совсем немного, чтобы решить проблему. Разведка может не успеть. Надо же дойти, увидеть, выжить, вернуться, доложить. И только потом на уровне командования будет приниматься решение. А нынешнее — об их переброске в Урум, никто не отменял.

К нему подошли Кемизов, Краснов и Чермин. У всех этих командиров в жилах текла тохарская кровь, а их предки выходили из Агни, прикрываемые огнём Арена Адена.

— К тебе? — коротко спросил Кемизов у Адена.

Тот лишь утвердительно кивнул.

Это малое совещание, проходившее в гостиной нашего дома, не походило на большое совещание в штабе, и даже не было его продолжением. Скорее, наоборот. Оно было его полной противоположностью.

Кроме четверых командиров с тохарской кровью, тут собрались Аркви, мой старший брат и, собственно, я. Мне понравилось место в уголке, где я мог всех видеть и слышать, но сам особо не отсвечивать.

Первым делом командиры, в том числе и мой отец, задавали вопросы Аркви. Всё действительно выглядело так, словно тот ходил в горы на охоту и случайно увидел демонов. Старик терпеливо отвечал на все вопросы, подробно описывал всё, что видел, и дал достаточно объёмную картинку расположения противника.

Я слушал и мотал на ус. Потому что сам настолько точно и ярко вряд ли смог бы расписать. Причём, когда он говорил, я вспоминал, что мы это видели, но сам на подобной детали вряд ли заострил бы внимание. Одним словом, учиться мне ещё и учиться.

Но вот когда расспросы Аркви закончились, тохарские командиры, включая моего отца, очень сильно призадумались. Не скажу, что в гостинице повисло уныние, но вот радости рассказ Аркви точно не вызывал. И всё из-за сложившейся обстановки.

— Ну хорошо, — проговорил Кемизов, — давайте прикинем, какие у нас вообще есть шансы отбиться?

Это был приземистый и крупный мужчина с грубыми чертами лица и чёрными, как смоль волосами. Говорил он так, словно отрезал кусок мяса поварским ножом.

— У каждого из нас под началом от пятисот до восьмисот бойцов, — сказал отец. — Причём, далеко не все они высококлассные. Есть прям зелёные только после академии и училищ. Итого плюс-минус три тысячи человек, — резюмировал он. — Против пятидесяти тысяч.

— Соотношение, конечно, так себе, — согласился Чермин. — Хотя бы один к десяти было бы. Тогда хоть какие-то шансы были.

Чермин был высокий и худой с русыми волосами, но в бороде иногда угадывались рыжие волоски.

— Один к десяти — это на Стене хорошо, — возразил ему Борис фон Аден. — А с этого края ущелья её нет. Там свободное пространство.

— Да, — согласился с ним Кемизов. — Я только сегодня карты смотрел. Сто метров — ширина ущелья, по которому можно идти. То есть сто метров ничем не закрытой местности.

— Кстати, почему? — удивился Краснов. — Мы же могли предполагать, что они ударят через это ущелье. Почему не поставили Стену и там?

— Ну, во-первых, её туда предполагали тянуть, — ответил мой отец. — Но между планом и фактом в армии, сам знаешь, сколько времени проходит. Ну и на рельеф сильно понадеялись. Во-вторых, в ущелье всю жизнь, сколько себя помню, лежал ледник. По нему демоны не смогли бы пройти. Но тут он внезапно растаял, обнажив проход.

— Понятно, — голос у Краснова был слегка скрипучий и неприятный.

Сам же командир был слегка пухлый и с рыжеватым бобриком волос.

— В любом случае, — Кемизов дождался, пока мой родитель ответит, и продолжил свою мысль, — Сто метров ущелья нам своими силами не удержать. На ровном участке, без Стены это нереально.

— Нужно делать возвышенность, вал какой-нибудь, — сказал на это мой отец. — Что-нибудь максимально простое и высокое, чтобы задержать их и размазать с возвышенности. Наши площадные конструкты тем эффективней, чем мы выше.