Слабая улыбка озарила лицо Асеро. Говоря на кечуа, можно было употребить только одно из двух "мы", одно из которых включало адресата, а другое напрочь исключало. Так вот Уайн употребил то, которое включало, тем самым подчеркнув своё доверие.

– - Значит, веришь в меня?

– - Отчего не верить? Телесно ты скоро отправишься, а в твоей силе духа я не сомневался никогда.

– - И всё-таки после пыток я уже не тот человек, что прежде. Это было слишком унизительно, чтобы пройти бесследно. Я понимаю, что никогда уже не буду прежним Асеро, а каким я буду теперь -- я и сам ещё не знаю.

– - Это всё потому, что в глубине души ты боишься, что тебя этим попрекнут. А ты просто не рассказывай подробностей никому на свете, и можешь быть спокоен. Вот, например, подробности того, что сделали со мной в Испании, даже моя жена не знает. Конечно, кое о чём она могла догадаться по шрамам, но рассказывать я ей не рассказывал ничего. Чем меньше людей знает подробности того, что творилось в замке Инти, тем лучше.

– - Но о том унижении, которое было со мной на площади, знают все.

– - Унижение тебе легко простят, как простили Манко. Ведь не могли же испанцы представить себе, что после сидения на цепи и всех пощёчин он сможет встать во главе восстания! Для них это была бессмыслица. Так что сейчас важно твою честь от клеветы отмыть, но пока этого не произошло, перед народом и в самом деле появляться рискованно. Нужно, чтобы тебе могли доверять. Вот в моём родном айлью мне не доверяли. Потому я не мог организовать оборону. Вот наш старейшина -- он мог бы, если бы захотел. Но он не захотел... и поплатился жизнью. Но, в конце концов, войны не миновать, не вечно же по сараям прятаться. А сейчас тебе лучше подумать о чём-нибудь более близком. А ещё лучше поспать пока можешь, завтра тебя переносить будем, спать будет сложнее.

На следующий день были хлопоты, связанные с транспортировкой. С утра Асеро ещё раз осмотрел лекарь, после чего признал его состояние удовлетворительным. Ушибы и отёки спали, насмерть ничего не отбито, и вообще его состояние было призвано настолько удовлетворительным, что нести его в паланкине вполне можно. После чего Целебный Бальзам сказал, что хотел бы пока поискать некоторых трав на опушке леса, которые выше не растут, а могут понадобиться. Инти согласно кивнул, тем более что посовещаться лучше без него. Когда лекарь ушёл, Инти сказал своим людям:

– - Я вижу наши дальнейшие действия так. Сегодня мы собираем всё полезное, что может быть в замке, и часть людей едут с грузом и лошадьми наверх. Четверо с одним только оружием несут паланкин. Потом, когда лишние лошади и груз мы положим в хижине, остальные едут вниз меняться с носильщиками местами. Нас как раз восемь, людей хватает. У кого-то есть возражения против такого плана?

– - У меня есть, -- сказал Ворон.
– - Я не буду нести паланкин с больным, пока он своё имя не назовёт. Если его состояние удовлетворительное, то имя он назвать может. Конечно, если он носящий льяуту, то я нести его согласен, в противном случае зачем оказывать такие почести?

Инти возразил:

– - Да при чём здесь почести?! Он болен, и его иначе не перенесёшь! Я вчера говорил с ним -- ему нанесли эти страшные раны, когда требовали выдать список наших людей. Угрожали расправой над близкими. У него мать сожгли на его глазах! И он не сдался. Да ты ему по гроб жизни обязан. Если бы не он, ты бы мог ждать расправы уже над своими родными! Так что если ты ещё раз что-то вякнешь непочтительно на его счёт, я тебя отвешу пару оплеух.

– - Ну, Саири, ты рук-то не распускай, -- это уже сказал Кальмар.

– - Не распускаю. Просто предупреждаю. Мы на войне всё-таки, и дисциплина необходима. Это нам ещё повезло, что тут обошлось без сражения. Ладно, кто добровольно согласен нести носилки первую половину пути?

– - Я, -- ответил Коралл.

– - Пожалуй, я тоже, -- сказал Морской Ёж.

– - Вот что, тащи-ка ты эти носилки сам!
– - буркнул Ворон.

– - И буду. Хотя мне по возрасту это уже не положено. Все будут. Вопрос только в том, в начале или в конце.

– - Да лучше уж в начале отстреляться, -- сказал Кальмар, -- согласен на первую половину пути.

– - В общем, и я согласен, -- ответил Морской Огурец -- сначала отнесу, а потом посмотрим.

– - А кого-то из вас потом и не подменят, -- сказал Ворон, -- лекарь-то нести едва ли согласится. Но дело не в том: я хочу знать, что дальше с этим больным будет? Так и будем торчать под Куско, пока он не поправится?

– - Ну и что!
– - сказал Коралл.
– - Ради такого человека можно и потерпеть неудобства.

– - Мы ему не слуги!
– - вскипятился Ворон.
– - А даже если бы и были... я же знаю, отчего всё это произошло! Именно от того, что носящие льяуту и в самом деле слишком злоупотребляли своими привилегиями. Вон сколько барахла было у Инти! И это при том, что самое ценное уже вывезли. Возможно ли доверие между простыми людьми, у кого слуг нет, и обитателями такого замка? Наивный вопрос...

– - Ну а что тут не только Инти жил, но и сам государь с семьёй отдыхал, это мелочь?
– - спросил Коралл.
– - А его охранять надо было.

Морской Ёж добавил:

– - Да и то, что у Инти три охранника было всего... Раз его убили -- значит, мало его охраняли! Так что Ворон, не говори глупостей.

– - Я хочу знать дальнейшие планы. Что мы будем делать?

Инти ответил:

– - День-два никаких новых мероприятий, считайте это отдыхом, только вот дрова из лесу придётся наверх потаскать. А потом разведка в Куско, или куда сочтём целесообразным. Узнаем обстановку в Кито и Тумбесе. Впрочем, если тебе так неймётся -- можешь ехать в Тумбес хоть сейчас. Я тебе даже средств готов на дорогу выделить -- не жалко. Да только далеко ты с этими средствами не уедешь -- ограбят тебя в одиночку. И окажешься ты в положении того, кого ты так не любишь. Хотя тебя бы это здорово проучило. Хочешь жить -- надо вместе держаться и друг с другом считаться.