Князь меж тем продолжил, и моя догадка подтвердилась:

— Я вижу, как улучшилось здоровье у Александры Иосифовны10 за те две недели, что она встречается с Софьей Марковной. Поэтому не могли бы вы поинтересоваться у своего опекуна по поводу лечения ещё и нашего сына?

Что оставалось делать? Только невозмутимо кивнуть. Рассказывать о том, о чём Никола промолчал, — это, знаете ли…

— Сегодня же поинтересуюсь. Уверен, Софья Марковна не откажет.

— Это было бы замечательно, — с облегчением во взгляде кивнул мне князь. — Что же, тогда я вас больше не задерживаю.

Я поспешил откланяться, а на пути в комнату Николы меня занимали мысли об изменениях в отношениях нашей «семейки» с семейством второго человека в империи. Как-то слишком быстро мы с ними сближаемся. Никола меня и Машулю уже за друзей считает, Александра Иосифовна Софью Марковну — за подругу. Теперь вот ещё и Константин Николаевич выказал своё явное расположение: в делах помогает и… просит, а не приказывает.

Жизнь наша прям с каждым днём всё пышнее и пышнее цветёт, возносимся, в понятиях общества, всё выше и выше. Глядишь, скоро и с императорским семейством познакомимся, песенки им пропоём. Ха… не-е, Саша, это вряд ли. Великий князь Константин Николаевич — человек весьма прогрессивный и не чурается общаться с людьми, не входящими в высшее общество, а император у нас не таков, в его окружение пробиться чрезвычайно трудно. Он хоть и считается либералом, продвигающим реформы, но в свой ближний круг рядовых дворян старается не допускать.

Ну… такой себе либерал. Почти никакой, в общем. Да и как самодержец он, что называется, ни то ни сё. Всё время кидается из стороны в сторону, пытаясь всем угодить: и дворянам, и крестьянам, и реформаторам, и консерваторам. То есть болтается, как… нечто непотребное в проруби. Крестьянскую реформу, своё главное достижение (освободитель как-никак), по-моему, так до ума и не довёл. Остальные реформы у него тоже еле ползут (точнее, еле пробиваются сквозь бюрократические препоны и козни консерваторов). Я бы политику Александра II охарактеризовал так: шаг вперёд, два шага вбок, скачок назад и два вперёд.

Эх-х… сменить бы его на Константина Николаевича, уж он-то… хм… да не… это маловероятно.

Господа гвардейцы веселились, как и в ресторане, а вот Никола сидел какой-то напряжённый и явно более трезвый, чем остальные. Не успел я закрыть за собой дверь, как он подскочил ко мне и вполголоса взволнованно затараторил:

— Алекс, ты чего так долго? Я уже собирался идти к папа за разъяснениями. И о чём вы говорили? О чём вообще можно было более получаса разговаривать? Он тебя что, отчитывал? Ну, не молчи, ответь.

— Если ты дашь мне вставить хотя бы слово, я отвечу.

— Хорошо, молчу. Говори.

— Разговор прошёл нормально, обсуждали путиловский завод и наши с Николаем Ивановичем преобразования. Нам Константин Николаевич даже с регистрацией акционерного общества обещал помочь.

— Вот здорово! — искренне обрадовался Никола и тут же попробовал меня подколоть: — Теперь ты войдёшь в столичную когорту самых состоятельных промышленников империи.

Я, естественно, на подколку не повёлся:

— Да. Только, тсс… об этом молчок. Я миллионер скромный, и нечего кому бы то ни было о том знать, а о помощи твоего папа в учреждении нашего с Путиловым акционерного общества тебе лучше сразу забыть.

— Ха-ха-ха, ну ты в своём репертуаре. Чёрт, даже завидую! Такие грандиозные планы, а у меня… Как ты говоришь? Сплошная грызня научного гранита?

— Ой, не прибедняйся. У тебя тоже планы великие, хоть и в краткосрочной перспективе. Всё же закончить Академию Генерального штаба одним из лучших многого стоит.- Тут я вспомнил о наказе Константина Николаевича и постарался воспользоваться столь вовремя поднятой темой. — Да и, в конце концов, что тебе мешает ещё и производством для души заняться? Открой перспективный заводик, найми хорошего управляющего, а из-за его спины, ну… чтоб бомонд не слишком фыркал, корректируй работу предприятия и расширяй своё дело.

Никола замер, ошарашенно уставившись на меня, через пару секунд очнулся и в задумчивости выдавил:

— Вот я иногда свои мысли и желания понять не могу, а ты скажешь, и, как по волшебному велению, всё на свои места становится. Как это у тебя получается?

— Господи, Никола, да возьми ты уже за правило ориентироваться на дальнюю перспективу. Нельзя жить одним лишь сегодняшним днём. Строй глобальные планы, которые в твоей душе нарисовались, разбивай их на этапы, а потом осуществляй эти этапы один за другим, и будет у тебя небо в алмазах.

— Небо в алмазах? Красиво сказано, — криво усмехнулся князь.

Кажется, парень уплывает в свои фантазии, взгляд его уже скорее не на меня устремлён, а куда-то в себя. Что ж, значит, пора эту тему завязывать, пусть он пока обдумает всё, а после мы к этому разговору ещё вернёмся, но уже с конкретными предложениями. М-да… удачное вышло начало приобщения Николы к производственным делам. Так, глядишь, через недельку он и акционером путиловских заводов станет. Причём по своему собственному хотению. Вот и свершатся пожелания Константина Николаевича.