— Мне сейчас нельзя, — скромно ответила киса.

— А с чем это связано?

— Женские дела.

Смысл ответа я сначала не понял, но потом до меня дошло. Мне уже пару раз говорили, что не желают беременности, во всяком случае пока, а я об этом и забыл. Хм, значит, пришли нехорошие дни. Чёрт! Да ты, Сашок, в сексуальном пролёте. И неясно, на какой срок, ведь в бордель к Вавилиной ты не поедешь, иначе киса об этом обязательно узнает и обидится.

— А если ограничимся поцелуями?

— Боюсь, я не смогу удержаться от непоправимого, — с придыханием произнесла киса. — Ты слишком убедителен в своих поцелуях. Но завтра днём я жду тебя на чай.

Ну хоть что-то. Блин, опять придётся выкраивать время в рабочем графике.

Утром на путиловский мы с Николой поехали вместе. Пока я в Питкяранте прохлаждался (по мнению моего друга), он сдал все экзамены на отлично и теперь до октября свободен во всех отношениях. Затем он примет под своё командование эскадрон лейб-гвардии Конного полка и будет служить России верой и правдой. По моим воспоминаниям, касающимся той жизни, Никола был хорошим командиром и к своим подчинённым относился значительно лучше большинства офицеров. Да и тем же офицерам своего полка он не раз помогал и деньгами, и протекциями. Уверен, и в этой реальности мой друг станет вести себя так же.

— Никола, сразу предупреждаю: на заводе я с тобой особо болтать не намерен, мне необходимо многое проверить, поэтому буду «летать» по заводским цехам быстрее тапка. Как устанешь за мной бегать, можешь в контору пойти с Николаем Ивановичем поболтать или в столовку на чай загляни, — кажется, некоторые девушки тебя там сильно привлекали.

— О нет! В столовой девушки-сибирячки слишком острые на язычок, и, самое обидное, в постель их ничем не заманишь. Так что лучше я постараюсь не надоедать тебе вопросами, а стану наблюдать и учиться руководству. Поболтать же мы и в дороге можем.

— Хорошо.

— Раз хорошо, то рассказывай, как поездка в Питкяранту прошла и чего интересного ты у чухонцев увидел. Только подробно, а не так, как вчера в салоне.

Рассказал и впечатлениями поделился, особенно о спусках в шахты. Ну и о тамошней жизни немного поведал. Чухонцы живут опрятнее, чем наши крестьяне, к тому же ни в одном из виденных мною карельских поселений грязи на улицах даже во время дождей нет. Дороги там содержатся не в пример лучше наших: ни ям, ни рытвин я не заметил. И говорят, такое положение дел во всей Финляндии. А ещё там при поездках ни от кого подорожной не требуют и за вещи на почтовых станциях не стоит беспокоиться, даже если вещи оставлены на дворе в телеге55.

— Да-а, уже завидую. Тут гранит науки грызёшь-грызёшь, и никаких тебе ярких впечатлений… Алекс, в следующую поездку пообещай взять меня с собой.

— Хм, ну, если твой папа возражать не будет, то не вижу в этом проблемы.

— Замечательно, я уговорю папа. Он, правда, всё в Европу мне предлагает поехать отдохнуть-развлечься, а заодно и с принцессой Фредерикой Ганноверской там познакомиться. Видно, мама ему это внушает.

— А ты что, в Европу съездить не хочешь? Вроде Фредерика тебя заинтересовала.

— Да и по Европе я бы прокатился, и с Фредерикой встретился, хотя после твоего рассказа о последствиях межродственных связей у меня к ней двоякое отношение. Но кроме этого, я собирался летом и в наши заводские дела вникнуть, очень они меня привлекают. — Никола внимательно на меня посмотрел. — И с тобой пообщаться мне побольше хотелось бы, а то видимся от случая к случаю. Кстати, как с заводскими делами управишься, не желаешь со мной в Европу съездить?

От его вопроса я, образно говоря, чуть из коляски не выпал, ну… в смысле удивил он меня сильно. Одно дело — в Питере по балам, салонам и борделям вместе шляться, уничтожая дорогостоящий шампусик, и совсем другое — сопровождать высокородное лицо в дальней дороге. Ответственность в разы круче.

— Ой, Никола, боюсь, заводские дела меня ещё лет пять за границу не отпустят.

— Жа-аль. — Он тяжело вздохнул. — Значит, пока в столице развлекаемся, потом в Питкяранту съездим, а далее я, может, и о Европе подумаю.

За разговорами мы не заметили, как приехали — свернули с тракта к заводу и подъезжали к заводской больнице. А вот там наблюдались некие странности: одна из санитарок неслась с вёдрами к недавно установленной колонке за водой. Пожар, что ли? Так дыма вроде нет. Мы с Николой остановили извозчика и побежали к больнице. Уже заскочив в прихожую, увидели незабываемую картину: три девушки, стоя на коленях, усердно драили пол, а за всем этим с каменным лицом надзирала Софья Марковна.

Она нас заметила и поприветствовала:

— Здравствуйте, господа, вы вовремя.

От её ледяного тона у меня мурашки по спине побежали, и мелькнула мысль: а зачем она мне «здрасте» говорит, когда мы не так давно расстались (Софа просто уехала на заводском извозчике чуть раньше, а я Николу ждал)? Но несмотря на пролетевшие в голове мысли, я в унисон с другом почти промямлил:

— Здравствуйте, уважаемая Софья Марковна.

— Если вас не затруднит, принесите, пожалуйста, воды. Вёдра в кладовке.