Сумрачные мантии двигались, опустив головы. Теперь эти пять фигур — а я смог насчитать именно пять по головам, что полностью закрывали ту, что в центре — вошли в городок, прошли несколько десятков шагов, прежде чем остановились.

Лошади нервно всхрапнули, одна недовольно зафыркала и стала бить копытом, глядя на пришельцев. Из ее ноздрей обильно валил пар на выдохе, поднимаясь целыми клубами вверх. Солнце давно опустилось за верхушки деревьев, отчего пространство постепенно погружалось в сумрак. Еще чуть-чуть и придется зажигать факела.

— Не стреляйте, пока не возникнет острой необходимости, — сказал я Ивану, после чего стал двигаться вдоль стены.

— Куда собрался? — удивился он.

— Как бы это не звучало — спасать принцессу.

— Так она не принцесса, — прошипел он.

— Так и я не спасатель, — пожал я плечами. — Будьте готовы.

Подцепив арбалет на пояс за спиной, я оставил его взведенным и искренне надеялся, что нигде не зацеплюсь, чтобы не пробить себе выстрелом мышцы голени или еще чего хуже.

Обойдя остатки стены, ступая по обломкам кирпича и какого-то другого материала, явно из новой эпохи строительства, я вышел из укрытия. По большому счету я находился в открытом пространстве и если вдруг станет горячо, то спрятаться я могу лишь за небольшой обломок крыши в нескольких метрах от меня одним длинным прыжком, но стоить он мне будет ободранных локтей и коленей.

Цель была очевидна и проста, как шоколад и я абсолютно разумно двигался к тому, чтобы ее достичь.

* * *

Иван Кречет стоял, прижавшись спиной к полуразрушенной колонне. Он не понимал, что задумал юный барон, потому что очень многие мысли этого молодого человека ему были непонятны. Случалось так, что Иван просто кивал в знак согласия, когда Кулибин рассказывал о вещах, которые планирует соорудить вокруг своего поместья, особенно в те моменты, когда барин вдавался в подробности их производства и принципа работы.

Но одним вечером, когда они ужинали после рабочего дня, у них завязался диалог, в ходе которого Иван задал вопрос: зачем понимать, как работает мельница, если ее основная задача производить муку?

Барин беззлобно рассмеялся, после чего задал вопрос на вопрос. Откровенно говоря, Иван не любил, когда его поучают, но что-то было в молодом бароне такое… простодушное, открытое и уверенное, что вызывало в Кречете чувство уважения к молодому парню.

И вот тогда он спросил: «Иван, представь, что ты умный человек, который не один год топчет землю и побывал во многих передрягах. Скажи мне, предположим, ты попал на необитаемый остров, на котором растет много пшеницы. Ты всю жизнь будешь есть просто зерна? Тебе не захочется отладить себе комфорт? Упростить труд?»

Сначала Иван хотел сказать, что ему не привыкать к простому физическому труду и он не чурается черновой работы, но затем задумался.

Как давно он принимал баню? Как давно он спал на чистой выстиранной постели и ел хорошо приготовленную еду окромя последних дней, пока жил у Кулибина?

Чертовски давно.

Его тело привыкло носить грубую одежду, физически трудиться, но иногда так хотелось уйти от этого всего и отдохнуть. Да, ему однозначно хотелось на отдых.

И в этом была вся соль и суть. С того момента Иван старался вникнуть во все, что рассказывал Александр Кулибин, потому что в его словах крылись вещи, что приоткрывали тайны того, как работал старый мир, а значит, если все пойдет, как надо — будет работать и новый.

Но сейчас, когда Саша сказал, что собирается идти спасать племянницу царя — он не понимал. Ни сразу, ни через секунду, ни через время, занявшее у Кулибина пять шагов.

Единственное, что было понятно, что обстреливать отряд этих странных людей было опасно, потому что шанс случайно загубить племянницу Долгорукова был неиронично высок. В пылу сражения болты часто попадают туда, куда совершенно никто не целился и даже не предполагал, что так может случиться.

Выглянув из-за угла, Иван аккуратно зыркнул в сторону пятерки людей в сутанах с покрытыми головами. Они не видели его, что играло на руку, потому что сейчас у него была возможность осмотреть их более подробно: среди их группы самым уникальным казался мужчина, стоявший позади. Даже под одеянием было видно, что он обладает невероятно массивным телом, грузным, тяжелым.

Не зря тогда на дороге Кулибин указал на этот след, который выделялся отчетливее всех остальных и говорил, что в группе точно есть кто-то с весом более ста килограмм. На скромный взгляд Кречета тот человек, размером напоминавший деревянную цистерну для брожения пива, был значительно тяжелее, минимум еще на половину от озвученного ранее веса. То есть все добрых сто пятьдесят килограмм.

Еще один был высокий и худой, что создавало слегка комичный контраст на общем фоне. Он стоял во главе, явно сутулясь, словно стеснялся своего выделяющегося роста.