Я еще не овладел магией как таковой, но мог сделать вывод, что такой фокус отнимал у него не просто много энергии, а, наверное, почти всю, которой он только обладал.

Ноги дрожали в коленях и это стало заметно невооруженным глазом.

— Вот как, — донесся до меня голос Ивана, который положил на обломок стены свою Бьянку, словно переносную баллисту, уперевшись покрепче ногами в землю. — Тогда заблокируй это.

Я едва успел заметить, чем он выстрелил, но это был не простой болт. Что-то нестандартное, явно кустарное и сделанное на скорую руку.

Самодельный Ивановский болт мелькнул черным пятном в пространстве с тяжелым свистящим звуком, словно снаряд и врезался в невидимую преграду почти что со взрывом. Я увидел, как старец буквально сдвинулся с места на несколько сантиметров, прочно упираясь ногами в землю. От подошв его сапог остались глубокие борозды.

Вся эта баталия казалась мне несколько невероятной, потому что с огненными шарами я еще мог смириться и спокойно принять, потому что в детстве читал много книжек про «магию». Но то, что творилось на моих глазах — было чем-то более неведанным и неожиданным.

Я никак не мог даже предположить, что при помощи рунной магии реально создать такой вот незримый щит, останавливающий снаряды…

… но не все.

Болт, которым выстрелил Иван прошел через магический заслон и вонзился на добрых два-три сантиметра прямиком магу в грудную клетку. Мужчина всхрапнул и зашелся кашлем, отчего на его губах тут же выступила слюна вперемешку с кровью.

Зависшие в воздухе снаряды мгновенно упали на землю, а старик завалился на колени, держась за что-то напоминавшее кусок арматуры, которую мы собирали в повозку к компонентам. Темное пятно разошлось прямо вокруг раны и медленно ползло вниз, все сильнее окрашивая одежды старца.

К раненому магу тут же подскочил высокий худой подельник, приложивший руки к увечью, пока здоровяк, заревев, словно раненный мамонт, схватился за металлический неподъемный лист железа, торчавший от него в нескольких метрах и, выдрав его, заслонил себя и товарищей, словно щитом.

— Огонь! — скомандовал Иван.

— Нет! — гаркнул я, — Долгорукова все еще там!

— Надо прижучить чертей, пока есть возможность! — выкрикнул Руслан откуда-то со стороны.

Но он тут же заткнулся, потому что зеленоватое свечение, просачивающееся из проржавевшего листа металла, приковало не только мой взгляд.

Трое из пяти… Мы заставили их разомкнуть кольцо, а значит Маргарита Долгорукова была под присмотром лишь двоих людей, но на что способны оставшиеся? Неужели они все маги? Тогда что это за магия такая, от которой у этого тучного человека такая сила в руках? Этот старый и ржавый лист железа мы не смогли бы сдвинуть даже всей компанией и лошадьми с места, а он поднял его, словно играючи.

Откуда-то позади раздался леденящий душу вой, заполнивший все пространство.

— Это еще что такое? — удивился я, потому что с каждой секундой вой равномерно превращался в целое хоровое пение неизвестных мне существ.

— Плохо дело, — сказал Иван, возникший рядом со мной. — Надо сматываться, пока есть время, иначе не успеем прорваться.

— Что это?

— Дикие твари леса, Саша, почуявшие кровь. И лучше тебе с ними не знакомиться. У нас есть не больше пяти минут, чтобы убраться отсюда, пока они не собрались в огромную невообразимую массу, что примчится сюда и устроит настоящий ад на земле.

— Бросить все?! — удивился я. — Компоненты, повозку и Долгорукову?

— Да, именно так! — гаркнул он, стараясь перекричать вой, поднявшийся до добротных девяносто пяти децибел, если не всех ста. Для сравнения — это как стоять в вагоне метро или находится возле играющего оркестра на сцене.

— Мы шли сюда с несколькими конкретными целями! — крикнул я в ответ. — Одна из них — спасти твоих людей. Чем она хуже их?!

Он схватил меня за предплечье и подтянул к себе.

— Барон, если мы не свалим отсюда с минуты на минуту — спасать уже будет некого и некому, ты меня услышал?

Я смотрел на него в упор. Он на меня.

— Отсюда есть еще выход?

— Нет. Территория замкнутая, только один въезд и, соответственно, выезд.

Вой, лай и клекот поутихли, но вместо них появился другой шум, от которого холодело на душе не меньше. Звук топота множества пар лап, ломившихся прямиком через чащу леса, ломая сухостой, валежник, старые кусты, подминая груды высохших листьев.

И мощь этих мчащихся сотен или, может быть, тысяч лап была настолько великой, что земля буквально дрожала под ногами — даже ухо прикладывать не было необходимости, и так все ясно, как божий день.

Еще в тот момент, когда мы мирно собирали детали, я приглядывался к окружению и только и видел, что возвышающиеся холмы вокруг остатков города. Складывалось впечатление, что когда-то давно сюда приехали люди, стали просто рыть землю, ровняя площадку, раскидывая все вокруг, и по итогу получилась своеобразная насыпь, напоминавшая вал.