Он снова посмотрел на реку, на угасающий закат.

— Теперь ты знаешь, барон. Ренегаты — это не просто отступники. Это язва на теле магии, гнойник, который много лет считался вырезанным, но, как оказалось, пустил метастазы. И встреча с ними — дурное предзнаменование. Очень дурное.

Тишина, повисшая между нами, была тяжелее свинца. История, рассказанная Скворцовым, рисовала картину куда более сложную и опасную, чем я мог себе представить. Моя борьба за прогресс, за возрождение науки, теперь переплеталась с древней войной магов, с фанатиками и темными богами. И маленький серый камень в недрах мантии Скворцова — Сердце очищенной Дикой Руны — внезапно обрел совершенно иной, пугающий смысл. Я не просто нашел артефакт. Я, возможно, вмешался в игру, правил которой еще не знал.

Я посмотрел на Скворцова, который все еще молча созерцал водную гладь, погруженный в свои невеселые думы.

— Мэтр, — голос мой прозвучал тверже, чем я ожидал. Внутри разгоралась холодная решимость инженера, столкнувшегося с нештатной ситуацией, требующей немедленного решения. — Нужно продолжать мое обучение. Срочно.

Скворцов медленно повернул голову, его синие глаза изучали меня. В них не было удивления, скорее — понимание и ожидание.

— Я должен научиться контролировать то, что обрел, — продолжал я, чувствуя, как слова обретают вес. — То пламя, ту силу, что вырвалась в битве с Цепешем. Это не должно повториться спонтанно. Я должен уметь ее направлять. Тем более, если учесть, что я… — я запнулся, вспомнив разговор с голосом внутри, — в общем, если я действительно являюсь носителем одной из первичных рун, если я прошел ту самую инициализацию… то это не просто удача или случайность. В первую очередь это бремя. Обязанность, которую я должен нести. И я не смогу этого сделать, если буду неумелым дикарем, размахивающим магической дубиной.

На губах Скворцова появилась слабая, едва заметная улыбка. Кажется, мой серьезный тон и осознание ответственности его удовлетворили.

— Ты быстро учишься, барон, — сказал он мягко. — Не только механике, но и пониманию сути вещей. Но не нужно торопить события. Да, тот факт, что ты и твоя внутренняя руна стали единым целым, что вы прошли инициализацию — это невероятно. Это само по себе решило твою изначальную проблему с деградацией мозга, он усмехнулся. — Но это еще не значит, что теперь любое заклинание будет даваться тебе по щелчку пальца.

Он снова посерьезнел, взгляд его стал пронзительным.

— Напротив, Александр. Сейчас ты в еще большей опасности, чем раньше. Твоя связь с руной, с первородной магической энергией, стала прямой, почти неконтролируемой. Твой потенциал огромен, неизмерим по нашим меркам. Но именно поэтому есть огромная вероятность… «перегрева», — мэтр подобрал понятное мне слово. — Спонтанного всплеска силы такой мощи, какой еще никто и никогда не видел. Если ты не научишься управлять этим потоком, направлять его, дозировать… ты можешь стать очередной жертвой собственной магии. Испепелить себя и все вокруг в радиусе многих километров. Твоя воля сильна, я это узрел с первых дней, когда увидел тебя на площади. Но даже самая крепкая сталь плавится при достаточной температуре.

Я слушал его, и холодная волна осознания прокатилась по спине, гася недавний пыл решимости. Он был прав. Я играл с силой, которую не понимал до конца. Силой, которая могла как спасти, так и уничтожить.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди, а следом — нервный смешок.

— Отлично, — сказал я, качая головой. — Просто превосходно. Из огня да в полымя.

— Что ты имеешь в виду, молодой барон? — в глазах Скворцова мелькнуло любопытство.

— Да то и имею, мэтр, — я снова иронично хохотнул. — Пытался решить одну проблему, из-за которой мой мозг медленно, но верно погибал, а в итоге нажил себе еще куда более крупных проблем. Теперь мне грозит не тихая деградация, а феерический самоподрыв с фейерверками. Замечательный обмен!

Скворцов посмотрел на меня, и в его глазах я увидел не только понимание, но и тень сочувствия. А затем он тихо хохотнул — сухой, старческий смешок.

— Твоя жизнь никогда не будет прежней, барон. Смирись с этим. С того момента, как ты очнулся в этом мире, а тем более — после того, как прикоснулся к своей внутренней силе– пути назад нет.

— И не говорите, мэтр, — вздохнул я, проводя рукой по волосам. Чувство юмора, пусть и черного, немного разрядило обстановку. Я вспомнил первые дни, когда беседовал в казематах с начальником городской стражи и как мы с ним беседовали, обмениваясь колкостями. Интересно, как он там? Надо будет зайти на огонек.

— Ладно. Философию оставим на потом. В любом случае, мэтр, мне стоит продолжать обучение магии. Необходимо. И чем скорее, тем лучше. Самое первое домашнее задание я уже выполнил, и, без лишней скромности, — сказал я, выпятив грудь, — могу заметить, что заслужил «отлично».

— Согласен, — кивнул Скворцов. — Спешка здесь ни к чему, но и откладывать нельзя. Начнем завтра же. У тебя есть основа — твоя внутренняя связь. Будем строить на ней. Учиться чувствовать поток, направлять его… словами, жестами, рунами. Да, тебе все равно придется освоить и классические методы, чтобы понимать структуру заклинаний, их логику.

Он снова полез во внутренний карман своей мантии.

— А еще… — мэтр извлек Сердце Руны, тот самый серый конусообразный камень. Он перекатил его в ладони, задумчиво разглядывая. — Есть у меня кое-какие наработки. Завтра привезу из города.

Легким, неуловимым движением он бросил камень мне. Я поймал его на лету одной рукой. И в тот же миг ощутил резонанс. Не просто холод или тепло камня. А вибрацию. Тонкую, едва ощутимую, но явную. Словно камень в моей руке и руна внутри моей головы узнали друг друга, откликнулись на присутствие друг друга еле слышной песней силы. Пространство вокруг камня на мгновение словно дрогнуло, исказилось.