— Потому что, Русь, — сказал он тихо, но с таким нажимом, что каждое слово врезалось в сознание, — точно так же, на девяносто процентов, я был уверен, что все наши, кто остался там, у кристалла, пропали безвозвратно.

Воцарилась тишина. Руслан отвел взгляд. Больше вопросов не было. Миссия обрела иной смысл. Это была не просто разведка ради мифических яблок для барона и для брата Ивана. Это был их собственный долг — действовать, рисковать, идти вперед даже тогда, когда разум говорит «нет», потому что они на собственном опыте узнали, что иногда самые малые десять процентов вероятности могут изменить всё.

И, в конце концов, что такое лютокрысы на фоне графа Виктора Цепеша?

Глава 23

Остров Красная Рель снова стал местом тайной встречи двух государей. В отличие от прошлой их беседы, наполненной напряжением и невысказанными угрозами, эта проходила в атмосфере показного спокойствия. Деревянная беседка, сколоченная на скорую руку еще к первым переговорам, уже успела слегка потемнеть от дождей и солнца, но все еще надежно укрывала от ветра, гулявшего над широкой гладью озера Ильмень. Вода сегодня была неспокойной, мелкая рябь бежала по поверхности, отражая низкие серые облака.

Алексей Петрович Долгоруков и Олег Святославович Романович сидели за простым дощатым столом друг напротив друга. Перед каждым стояла увесистая деревянная кружка с пенным напитком — брагой у великоновгородского царя и пивом у правителя Старой Руссы. Они молчали. Не потому, что нечего было сказать, скорее, каждый выжидал, давая другому начать разговор. Это была тонкая политическая игра, в которой молчание иногда было красноречивее любых слов.

Неподалеку, у кромки леса, расположилась их свита — по пять отборных бойцов от каждого. Эти суровые воины, в отличие от своих правителей, не обременяли себя дипломатическими тонкостями. Сняв шлемы и положив оружие рядом, они устроили импровизированное состязание — стрельбу из лука по наспех сделанной мишени на стволе старой сосны. Раздавались зычные выкрики, смех, подначки — обычное развлечение мужчин, привыкших к войне и ценивших простые радости мирного часа. Звон тетивы, свист стрел и глухие удары о дерево нарушали тишину, царившую в беседке.

— Я слышал, — наконец нарушил молчание Романович, не отрывая взгляда от состязающихся лучников, — что твой парень… инженер этот… вернулся из похода.

Голос у Олега Святославовича был ровный, спокойный, но Алексей Петрович уловил в нем нотки неприкрытого интереса. Он сделал глоток прохладной браги, наблюдая, как один из воинов Романовича, здоровенный детина с рыжей бородой, ловко натянул тетиву длинного лука, прицелился и с удалым выкриком выпустил стрелу. Снаряд с хищным шелестом пронзил воздух и вонзился точно в центр мишени. Хороший выстрел.

— Вернулся, — так же спокойно подтвердил Долгоруков, ставя кружку на стол. Он перевел взгляд на собеседника. — Цел и невредим. Помят немного, но… кто из нас вернулся бы оттуда не заимев даже царапины? Наверное, только сам Всевышний.

— И не просто вернулся, — продолжил Романович, чуть повернув голову и встретившись взглядом с Алексеем Петровичем. В его серых глазах блеснул острый интерес. — А притащил с собой почти весь пропавший отряд Ивана Кречета. Тех самых, которых считали сгинувшими в Диких Землях.

Алексей Петрович внутренне напрягся. Осведомленность Романовича удивляла и настораживала. Новость о возвращении Александра и спасении хламников пускай и разлетелась пуще ветра по Великому Новгороду, но не должна же она была долететь до соседнего правителя так скоро.

Или должна?

Это не нравилось Долгорукову. Совсем не нравилось. Мир, даже в этих разобщенных землях, оставался тесным, пронизанным слухами и, что вероятнее всего, шпионами.

«Нужно будет по возвращении серьезно поговорить с начальником гарнизона, — мелькнула мысль у царя. — Пусть как следует потрусит своих шпиков и доносчиков в городе. Слишком много любопытных ушей развелось. И глаз».

Но внешне Алексей Петрович оставался абсолютно невозмутимым. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он ответил:

— Абсолютно верно, Олег Святославович. Экспедиция по разведке северных земель прошла значительно успешнее, чем мы изначально предполагали. Мой Первый Инженер, барон Кулибин, проявил не только выдающиеся технические знания, но и незаурядное мужество и лидерские качества.

Он намеренно сделал акцент на титулах и заслугах Александра, давая понять Романовичу, что Кулибин — не просто «парень», а важная фигура в его государстве, пользующаяся его полным доверием и покровительством.

Долгоруков был мастером слова, политиком до мозга костей. Он умел вести переговоры, плести интриги, убеждать и манипулировать, используя не грубую силу, как его визави, а острый ум и точный расчет. Сила слова, подкрепленная властью и знанием человеческой натуры — вот было его главное оружие.

— Не удивляйся моей осведомленности, Алексей Петрович, — усмехнулся Романович, словно прочитав его мысли. Он снова отпил пива. — И не гадай, откуда я знаю. Об отряде Ивана Кречета в наших краях не слышал только глухой. Они лучшие хламники на всем Северо-Западе. А когда несколько месяцев они вернулись, потеряв половину людей, включая брата самого Кречета… об этом гудели на каждой заставе, в каждой корчме. Так что новость о их чудесном спасении разнеслась быстро. Удивительно другое — как твоему инженеру это удалось.