Я метнул топорик, и следом за ним сразу второй — контрольный. Топорики все равно трофейные, не жалко. Но хватило и первого, вошедшего в спину варвару с сетью в спину, прямо под шею. Второй вообще ударился костью топорища об его затылок, но вряд ли кардинально поменял ситуацию.

Варваров оставалось еще много, даже после того, как я выбил первого, еще десяток минимум, и все они чуть-чуть сбились. Кто-то повернулся, кто-то просто приостановил движение. Уверенность их действий была нарушена, они никак не ожидали, что к Идрису прибудет подмога. Либо думали, что со мной справятся раньше, либо вообще не знали о моем существовании.

Щека Идриса была порезана, и кровь медленно текла по скуле, подбородку, капала на грудь, иногда попадая на шею. Идрис поежился, кровь отвлекала. Неприятная рана, но не более того, слишком мелкая. Как они вообще умудрились его достать, оставалось загадкой. Все-таки варвары были тренированными воинами, а не просто фанатиками.

— Мы делаем свою работу в тени звезд… — произнес один из них.

Одно хорошо, похоже, они сдаются, признают поражение.

— Делаем ее в тени народов, сдохших давным-давно… — откликнулся второй.

Ждать, пока они раскачают свою психику речевкой, Идрис не стал.

Как все-таки быстро он двигался. Вот он здесь, и вот — уже около ближайшего варвара, который даже оружие поднять толком не успел, а уже начал оседать с перерезанным горлом. Еще перемещение, похоже на скачок, быстрое, вообще на грани человеческих возможностей, к тому же, еще и в другую, совершенно неожиданную для всех сторону, — и начал оседать еще один варвар, с сетью в руках.

Я перехватил ножи и двинулся вперед. Если честно, оставалась надежда, что Идрис справится и без меня, так что я скорее хотел отвлечь внимание варваров, дать ему свободу для маневра.

Но одного мои ножи все-таки достали.

— Завтра, — решил Идрис, — ничего с трупами за ночь не случится.

Мы сидели в пещере, горел костерок, благо здесь просушенных водорослей было запасено с избытком. Здесь были все выжившие, кроме нас — четыре женщины и старик.

Старик прятался в углу, сжавшись в комок и тихо покачиваясь. Женщины сидели ближе к огню, но все, кроме одной молчали. Говорила та самая, которую узнал Идрис, живущая в бухте, когда он проходил мимо.

— Они пришли через несколько лет, много чужих людей. Нас предупредили, но всего за день. Те, кто предупредил, сразу двинулись дальше, но даже это не подсказало нам, насколько все плохо. Кто-то, немногие, успели уйти. Кто-то — решил принять бой. Тут тогда был один прыгун, он и организовал оборону. Хорошо дрался. Они все погибли, все защитники, за первые пятнадцать минут. Лишь он выжил, отступил, но потом его спеленали двое с сетями, оглушили, и больше я его не видела. Как только они поняли, что он прыгун, его изолировали сразу, и унесли обратно, куда-то туда, откуда они пришли. Нас убивали, оставили только его, — женщина кивнула на старика. — Он очень хорошо умел ловить рыбу и не совсем не сопротивлялся. По-моему, он сошел с ума сразу, в тот момент, когда убили его жену. Все это время он так и ловил рыбу, и больше ничего. Я единственная из женщин, кто жил здесь, остальных они привели с собой. Их было больше, намного больше, и здесь тоже они оставили в живых не только меня. Насиловали, потом привязывали, потом снова насиловали. Большинство умерло почти сразу, в первые месяцы. Часть варваров ушла дальше, и по тому, что говорили оставшиеся, они тоже собирались идти дальше по берегу. Но потом вернулся гонец, сказал, что они встретили сопротивление глубже по берегу.

— Еще воды? — Идрис протянул ей глиняный кувшин, а потом поставил рядом, даже не пытаясь прикоснуться. В ее состоянии прикосновение мужчины уже не может успокоить.

— Она глотнула воды и продолжила. Что-то в ее взгляде, осанке, во всех ее движениях, даже в том упорстве, с которым она продолжала рассказ, сразу объясняло, почему большинство погибло, а она — выжила.

— Они отправили большинство на помощь. По ним было видно, что им не привыкать к сопротивлению, для них все это рутина. Вообще, почти на каждую новость у них были какие-то правила, которые они обсуждали, и действовали согласно ним. Я забеременела, они выбили из меня ребенка на раннем сроке, но я выжила. Так было со всеми, — женщина обвела рукой сидящих вокруг, — Только выживали не все. Нас становилось все меньше. Когда не вернулось и подкрепление, и вообще исчезли любые новости из глубины, они обосновались здесь. Опять же — такое правило. Они ждали здесь, пока не придет новая волна, оттуда, откуда они родом, и тогда они пойдут дальше. У меня было еще несколько абортов, а потом я больше не могла зачать. У всех так. Они рыскали по берегу, но далеко не уходили, а вблизи никого больше не было, поэтому только мы, и только они. Последняя смерть была полгода назад, она просто умерла от изнеможения, и все. Там есть место, на берегу, куда мы сбрасывали все трупы. Я с удовольствием помогу сбросить и их трупы в тот же омут. Там глубоко, и хищники приплывают быстро.

— Они не обсуждали, когда именно придет следующая волна? — спросил Идрис.

— Только очень туманно. Но они явно ждали их скоро, год, два, может быть несколько лет. Что-то, связанное с обучением новобранцев и отбором.

Идрис кивнул. Я стащил с камней рыбину и начал ее разделывать. Рыбину поймал как раз старик. Не после боя, еще до. Сейчас мы просто пользовались теми припасами, которые предназначались для варваров. А нас было много меньше. Пир.

— Надо будет собрать все оружие, — сказал я. — Помочь с трупами, и отправляться дальше.

Идрис задумчиво кивнул. Что-то не почувствовал я в этом кивке уверенности.

У любой истории возможен счастливый конец. Но при одном единственном условии — счастью нужно место. Ничего не получится у счастливых влюбленных, которые преодолели все трудности и сумели пожениться, если им потом негде будет жить и вокруг будут рваться снаряды. Так себе хэппи энд. Сколько не убивай злодеев, но когда-то тебе придется остановиться. И вот когда это произойдет, счастье предполагает, что тебе будет куда вернуться. На родину. К семье. К любимым.