И, при таком раскладе, если обеспечить внезапность, то драгуны смогут нанести противнику ужасный урон, выметнувшись с тыла и врубившись прямо в центр французского бивака. Даже если враги сумеют оказать какое-то сопротивление, то оно будет разрозненным. И остановить атаку французы не смогут. На это поручик и рассчитывал, когда вел за собой конный отряд по узкой тропе, идущей в обход соседнего холма и выходящей к реке за монастырем.

Тропинка в распадке была не только узкой, но и скользкой. И, хотя Федор строго приказал драгунам не разговаривать и не шуметь, но, они все равно иногда ругались, чертыхаясь, когда скользили на мерзлых камнях. Лошади, которых вели в поводу друг за другом, тоже иногда ржали. Раздавались и иные звуки, вроде стука железных подков по камням, позвякивания недостаточно хорошо закрепленного оружия или скрипа кожаных ремней и сапог, задубевших на морозе. Конный полуэскадрон не мог двигаться совсем бесшумно.

К счастью, все звуки сносил в сторону ветер, дующий со стороны монастыря, занятого противником. И потому опасность, что враги услышат приближение конного отряда заранее, почти отсутствовала. А Федор Дорохов думал в тот момент о том, что при внезапной атаке на лагерь даже численное преимущество противника роли не сыграет. Просто потому, что французы не успеют задействовать в обороне все свои возможности. Если все пройдет хорошо, то многие егеря, которые сейчас спят, даже оружие схватить не успеют, как будут затоптаны лошадьми драгун.

Наконец, первые кони сводного полуэскадрона вышли на небольшую каменистую природную площадку за речным мысом. Но, она все-таки оказалась недостаточно большой, чтобы вместить больше сорока всадников. Ведь, помимо драгун, сюда двигались и рубаки Степана Коротаева, которые прикрывали арьергард, и разведчики Дорохова, которые прибыли сюда самыми первыми, опередив отряд, поскольку являлись его авангардом. В задачу разведчиков входило проверить, все ли тихо на предполагаемом направлении атаки. И они проверили, доложив поручику, что в лагере французов по-прежнему все спокойно. Там все еще горят костры, разожженные возле внутренней стороны монастырских стен, егеря спят возле них, а того караула возле мыса, который устранили разведчики вместе с самим Дороховым больше часа назад, французы до сих пор не хватились.

Почти все было готово для начала атаки. Вот только, на месте сбора оказалось слишком тесно. Одновременно на каменистой площадке в месте, куда выходил к реке между скал распадок, бывший руслом маленького ручейка, скованного льдом, нормально помещались не более пятнадцати всадников. Потому начиналась сутолока. И, чтобы предотвратить ее, поручик приказал вахмистру Ширяеву остановить пока караван на тропе. Тем же пятнадцати всадникам, которые все-таки поместились на том рубеже атаки, который определил Дорохов, он скомандовал готовиться к бою.

Поручик понимал, что ошибся в размерах площадки, первоначально решив, что всадников на ней поместится гораздо больше. Но, теперь отступать было уже нельзя. Двинуться назад они не могли, поскольку на узкой тропе, зажатой с двух сторон скалами, лошади едва ли имели возможность развернуться. Да и нельзя упускать благоприятный момент для атаки. И потому поручик распорядился атаковать тремя группами по 15 всадников, которые должны были вылетать из-за скалы речного мыса друг за другом по мере выдвижения с тропы на площадку возле речки.

Мороз сковал воду в реке, но лед, подтаявший в недавнюю оттепель, все еще оставался опасно тонким. И потому Дорохов не рискнул пустить лошадей по нему. Из-за этого решения поручика кавалеристам ради того, чтобы вырваться на простор и понестись в атаку, приходилось сперва просачиваться сквозь узость между скалой мыса и рекой, где могли проехать в ряд не более трех всадников. Ветер снова разогнал тучи, и при луне Федор еще раз внимательно осмотрел свое воинство, не забыв взглянуть и на трофейные карманные часы. Время начала атаки было согласовано с князем Андреем. И в этот момент возле заброшенного рудника солдаты должны были устроить стрельбу для отвлечения внимания неприятеля. Как только подошло время, поручик вскочил в седло своего коня по кличке Гарсон, скомандовав негромко, но четко:

— По коням! В колонну по два становись! Рысью марш!

И полтора десятка всадников, возглавляемых самим Дороховым, выскочили из-за скалы по двое в ряд. Семь рядов первой атакующей группы последовали за командиром. И, как только они выметнулись из-за мыса, проехав мимо места, где, припорошенные свежим снежком, лежали в замерзшем ивняке двое егерей французского караула, убитых разведчиками с помощью ножей, со стороны рудника послышались первые выстрелы. И Дорохов, отметив про себя, что правильно рассчитал время, крикнул драгунам:

— Стройся во фронт!

Отчего всадники, почти не снижая скорости аллюра, развернулись из колонны в шеренгу, быстро перестраиваясь в линию на скаку и снова ускоряясь уже галопом, повинуясь новой команде офицера. Какую-то четверть версты, отделяющую скалистый мыс у реки от французского бивака в монастыре, лошади проскакали буквально за пару минут. Гарсон под Федором словно бы летел по каменистой площадке, припорошенной снегом. Конь мощно выбрасывал свои длинные жилистые задние ноги вперед под собственное тело, а потом, отталкиваясь ими от земли, делал стремительный рывок, вытягиваясь всем телом и ударяя в землю передними копытами. Снова и снова повторяя эти движения, Гарсон вынес своего седока прямо в центр вражеского лагеря.