— Ты не собираешься есть? — спрашивает Стелла, с едким тоном в каждом слоге

— У меня серьезные опасения, что ты отравила мою порцию, но я благодарю тебя за предложение.

К моему удивлению, Стелла вскрикивает «Ха!»

Всего один испуганный вскрик — не смех. Правда, зоны черного юмора в ее голове все еще подсвечены слабым светом. Это лучше, чем ярость, но я не могу не отметить: раз не было отрицания, мой отказ от этой трапезы остается непоколебимым.

Когда Стелла заканчивает и, извинившись, встает из-за стола, я благодарю ее за обслуживание и беру свою тарелку. Она останавливает меня, «Оставь это», и я бормочу спасибо, прежде чем выскользнуть из комнаты, выйти из дома и занять место на крыльце.

Я не качаюсь на качелях. Я никогда не сидел на качелях на веранде и сейчас не заинтересован в этом. Это было место Бэрона и Стеллы. Я сажусь в кресло-качалку с видом на реку, в котором сидел много раз.

К моему удивлению, некоторое время спустя я оборачиваюсь и вижу Стеллу рядом со мной. Она качается на качелях и тоже смотрит на реку. Она настолько подавлена, что я даже не почувствовал ее приближения.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я.

Она продолжает пялиться на воду.

— Ты что-то сделал со мной. Когда ты был… Я чувствовала, что ты в моей голове. Манипулируешь моими эмоциями.

Я сглатываю.

— Да. Прости. Я надеялся, что это поможет…

— Ты можешь заставить меня снова почувствовать то же самое? — ее глаза встречаются с моими, гнев на меня и ее беспомощность исчезли, сменившись усталостью и пронизывающей до костей пустотой. Это пустота, оставшаяся после того, как кратер уничтожит все вокруг.

Затем ее взгляд становится острым, как бритва.

— Только не секс. Просто прикрой все, что болит у меня внутри. Как одеяло, которым накрывают испачканный диван.

То, что она упомянула диван, заставляет меня задуматься, не думает ли она о диване, на котором я ее уложил. Может быть, мы оставили на нем пятна, но более вероятно, что она думает о том, что я сделал с ней, как о пятне. Я ощущаю успокаивающую грусть, исходящую от Стеллы, и слабо сжимаю руки в кулаки.

— Хорошо. Я могу заставить тебя почувствовать то же самое здесь и сейчас, если хочешь?

— Пожалуйста, — шепчет она.

Я пытаюсь воссоздать приятный вихрь в ее голове. На этот раз она не сопротивляется мне. В конце концов, я управляю ею до такой степени, что ее губы растягиваются в улыбке. Но она неестественна и выглядит рефлекторно. Она выглядит неправильно. Как будто моя марионетка. Мне приходится отвернуться и притвориться, что я смотрю на бескрайние просторы суши, одновременно стимулируя участки ее израненной психики.

Опускаются сумерки. Я встаю, спускаюсь с крыльца и оказываюсь на лужайке. Прохожу по дорожке взад-вперед. Когда я отхожу слишком далеко, моя связь с ней рвется, и я теряю картинку из ее разума. Она перестает реагировать на мое вмешательство.

Ее грудь поднимается и опускается, дыхание становится немного быстрее, когда она приходит в себя. Между нами проходит несколько минут тишины, в течение которых я думаю, не спросить ли мне, хочет ли она большего, но сдерживаюсь, задаваясь вопросом, насколько это слишком сильное вмешательство, когда она хрипит:

— Ты обнимешь меня после?

Бросив на нее озадаченный взгляд, я хмурюсь.

— После чего? Еще…

— После того, как мы снова займемся сексом. Ты не мог бы… — она выглядит так, словно пытается проглотить собственный язык. — Пожалуйста, обними меня. Я думаю, что хочу, чтобы меня обняли.

— О, — я полностью останавливаюсь у подножия лестницы крыльца.

Я подумываю сказать ей, что буду обнимать ее независимо от совершенных сексуальных действий, но сама возможность секса в будущем заставляет меня осознать, что, возможно, я не смогу прижимать ее к себе, не желая большего. Я не знал, чего мне не хватало в акте совокупления, и теперь, когда я знаю, то обнаруживаю, что хочу испытать это снова. Очень сильно.

— Сейчас подходящее время?

Ее взгляд метнулся ко мне.

Я развел руками.

— Я не уверен, как это работает.

Стелла резко моргает один раз, затем два раза и выдыхает с открытым ртом. Я поднимаюсь по лестнице, подходя достаточно близко, чтобы увидеть в ее сознании недоверие и смирение.

Когда она встает на ноги, в ее мозгу ярко светится покорность судьбе.

— Давай покончим с этим.

ГЛАВА 4

СТЕЛЛА

Я веду его в дом. В отличие от многих ночей с Бэроном, я не держусь за руки с мужчиной, который является моим мужем, когда мы направляемся в спальню, чтобы соединиться. И я не замираю в дверях комнаты, чтобы соблазнительно раздеться.