…Если, конечно, его можно назвать человеком. Технически он киборг.

Он — кибернетическая система, созданная на основе существа с другой планеты. Океанический гуманоид, называемый йондерин…

По сути, инопланетный русал во плоти.

…который начал жизнь с хвостом, а не с нижними конечностями, но теперь у него две искусственные, или кибернетические, ноги — термин, который звучит иронично, поскольку он сам родом из моря2.

Его глаза, уши и жаберные щели также претерпели изменения, называемые «апгрейдом». Он может видеть, слышать и дышать на суше, как и все мы. Но… многих местных жителей пугает то, что, по сути, человек-рыба разгуливает как человек. Честно говоря, большинство людей испытывают отвращение к киборгам, и точка.

Несмотря на холодный прием, я могу понять, почему его народ изменили себя, чтобы покинуть океан. Это невероятно развитое общество, но сфера его контроля ограничена. На их планете единственным способом управлять тем, что происходит на суше, стали изменения, чтобы получить возможность выживать на поверхности, где они могли действовать с большим размахом. Теперь их киборги распространились, как К’вест. Как К'вест оказался на терраформированной планете с естественным засушливым климатом, остается загадкой — я имею в виду, какого черта ты здесь остался?

Но я никогда не спрашивала его почему. Технически, я почти не разговаривала с этим человеком, хотя Бэрон тесно сотрудничал с ним на протяжении многих лет. Готовя завтрак, я учитывала вкусы К’веста — подавала немного морепродуктов, которые нам изредка удавалось раздобыть. Так, за деловым разговором, он мог хоть ненадолго ощутить вкус дома.

Теперь я сижу напротив него и думаю, не он ли убил моего мужа.

Лицо К'веста выглядит в основном по-человечески, хотя кожа, кажется, имеет более грубую текстуру, но почти не обветрена, на ней нет морщин от солнца. Полагаю, черты его лица красивы, красотой сильного существа. Его глаза обычно темные, как у акулы. Иногда в них вспыхивают голубые искорки, образуя симметричные контуры, когда он получает биологическую обратную связь3. Как бы то ни было, вид его темных глаз, начинающих светиться, не делает его менее внушительным. Как и рост К’веста — только его достаточно, чтобы сделать из него внушительную фигуру. Когда он ходит, его длинные протезные ноги поедают пространство, а походка размеренная. Это ни в коем случае не преувеличение; вероятно, это результат того, что его биосистема эффективно анализирует любую плоскость, по которой он шагает, используя максимальную точность. Но создается эффект, что это человек, который обладает абсолютной уверенностью. И сегодня, одетый в рубашку с воротником-стойкой, красный жилет, брюки в тонкую полоску и черный кожаный плащ, он выглядит устрашающе.

Он снял шляпу у двери (вместе с плащом). Но это не столько для того, чтобы выглядеть менее угрожающе, сколько из-за соблюдения манер. У него превосходные манеры.

Мы сидим в креслах с откидной спинкой, которые нам с мужем подарили его родители на свадьбу. Когда К'вест вошел в комнату, подозревая то, что, как я подозреваю, он натворил, я была готова разбить бутылку виски о его голову, если бы он осмелился занять кресло Бэрона.

Но он этого не сделал. К'вест сел на там же, где и всегда. Там, где он сидел, когда приезжал сюда по делам или поболтать с Бэроном.

Такое чувство, что теперь он готов поговорить о деле. Я разжимаю пальцы в кулаках и провожу ими по своим обтянутым джинсами ногам. В течение многих лет я носила платья, потому что Бэрон ценил мой женственный образ. Он был напоминанием о другом времени в очень далеком месте, и мне было не сложно потакать ему. Он заставлял меня чувствовать себя хорошенькой. И в таком суровом месте для Бэрона было особым утешением в конце дня прийти домой ко мне и окунуться в мою мягкость.

Я хожу в джинсах со дня его смерти.

Главным образом потому, что для меня небезопасно выглядеть мягче и нежнее, чем я уже есть, будучи женщиной. Одинокой женщиной. Как если бы мы перенеслись в прошлое, здесь действуют законы старого света. Что разочаровывает. И опасно для меня. Потому что, когда мужчина умирает, все переходит к его вдове. Если она снова выходит замуж, все переходит к ее новому мужу. В этом законе есть еще один поворот, но суть такова: это означает, что акулы кружат вокруг да около.

Я смотрю прямо в его странно светящиеся голубые глаза.

Они ни разу не потемнели с тех пор, как он сел. Это меня нервирует.

— Почему ты здесь, К'вест?

Уголки его рта едва уловимо сжимаются.

— Я не слышал этого имени с тех пор, как умер Бэрон. Он был единственным, кто его произносил. И ты.

Я пристально смотрю на него.

Он кивает один раз, руки сложены на квадратных коленях, механический сустав, прикрытый киберкожей и хлопчатобумажной тканью брюк.

— Я пришел сюда, беспокоясь о твоих интересах.

Я продолжаю смотреть на него.

Его глаза светятся ярче, чем когда-либо, когда он изучает меня, такую нехарактерно молчаливую. У меня никогда не было повода посидеть и поболтать с К'вестом, но я была хорошей хозяйкой. Приятной. Гостеприимной.

Сейчас?

К'вест наклоняется вперед, упираясь локтями в бедра. Эта поза немного снижает его рост, но он все равно выше меня на полторы головы.

— Нам нужно пожениться.

У меня перехватывает горло. Несмотря на то, что у меня было предвидение и дикое представление о том, к чему может привести этот разговор, я чувствую предательство, как будто он сжал кулак на моем горле.