У неё не было оружия. Даже завалящей пилки для ногтей.

Она ничего не могла противопоставить трём спортивным парням и мужику с ружьём.

И ситуация зашла так далеко, что установленный на телефон диктофон уже не поможет.

Дядя Никита был прав. Осталась бы в деревне — оказалась бы в начале этого безумия рядом с ним. И была бы, как за каменной стеной.

Юля почему-то была уверена, что он не стал монстром. И что тем более такой человек, как дядя Никита, не погибнет от зубов чудовищ. Они с отцом всегда казались ей будто отлитыми из стали, не просто людьми — монолитными глыбами.

Папу это не спасло, когда он попал в аварию. А дядя Никита остался рядом и помогал им с мамой, как родным.

В этот момент Юля услышала вдали эхо выстрелов. Она не была уверена, что это не игра воображения. Она не могла знать, кто именно стреляет. Но…

Сердце вдруг пропустило удар, и появилась железобетонная уверенность: это дядя Никита. Он не превратился, не погиб. Он в одном с ней осколке — и идёт по следу, чтобы спасти.

Девушка мотнула головой, вытерла внезапно навернувшиеся на глаза слёзы. Она дождётся. Пока притворится смиренной и послушной. А если будет надо — вцепится в долбанного декана зубами, но тронуть себя не позволит.

Вой позади раздался минут через десять изматывающего бега — как раз когда декан скомандовал привал. Юля вместе со всеми упала в траву, мечтая о глотке воды. Знала, что попить ни у кого с собой нет, да и не стала бы просить у похитителей — но думала только о том, как с наслаждением глотает холодную воду.

Вокруг раздавалось только тяжёлое хриплое дыхание.

А потом вдали завыли. Не как монстры до этого, по другому. Очень хотелось верить, что это собаки, но что-то первобытное внутри обречённо шепнуло…

— Волки? — удивлённо прохрипела Вероника.

— Не знаю, — отозвался декан. Юля услышала, как он поднимается на ноги, бросила на него осторожный взгляд. Мужчина в этот момент шагнул к ней — и резко бросился, навалился сверху. По животу ударило ружьё, висящее на ремне у него на шее, грудь больно сжала рука.

Декан потянулся к её лицу, собираясь поцеловать — и Юля со всей силы ударила его лбом в нос. Хрустнуло, на лицо хлынула горячая кровь, а Виктор Сергеевич с руганью вскочил на ноги.

— Тварь!

В этот раз к побоям девушка была готова, свернулась, подтянув к груди колени и закрыв руками голову. Лучше так, чем стать личной шлюхой психопата.

Но — ударов не было.

— Парни, поднимите её.

С ворчанием заворочались рядом активисты, в плечи вцепились сильные пальцы — и Юлю поставили на ноги. Декан схватил её окровавленной рукой за подбородок и с яростью уставился в глаза.

— Мы придём сегодня в охотничью избушку, девочка. Привяжем тебя к кровати, и я буду трахать тебя, пока мне не надоест. А потом отдам парням. Будешь послушной и ласковой — останешься жить. Нет — мы тебя голую выбросим в лесу, и ты станешь ужином какой-нибудь твари.

Из носа у него хлестала кровь, окрашивая алым усы, рот и зубы, впитывалась в русую, чуть тронутую сединой, бороду. В глазах за стёклами модных очков плескалось что-то безумное.

Позади повторился вой.

Теперь — ближе.

— Бежим, — бросил декан и сплюнул в траву красным.

Юля с трудом подавила злую улыбку.

Дядя Никита придёт.

Обязательно придёт.

Информации у меня было слишком мало, поэтому я постарался взять от короткого наблюдения всё, что можно.

Двигались волки быстро — но вполне в пределах человеческой реакции. Ничего сверхъестественного. Знать бы ещё, чем Система это компенсировала. Силой? Живучестью? Мне рассчитывать на непробиваемые кости, например, или нет? Может, на запредельную регенерацию?

Впрочем, чтобы выжить, нужно быть готовым к чему угодно.

Вот чем-то дальнобойным, как те же плевуны, серые вряд ли удивят: выжившие всё ещё на деревьях, и сбросить их оттуда волки не пытаются. Олега, конечно, тоже кислотой не заплевали — но там зомби были заняты трупами.

Подолгу на одном месте волки не сидели, время от времени перемещались, стелясь у самой земли и скрываясь в зарослях. Новых я не заметил — их тут было трое.

Готовиться к бою я решил серьёзно, чтобы максимально обезопасить себя при любом исходе, но при этом и не убить на всё пол дня. Ползая на пузе и стараясь не шуметь, слева от своей позиции натянул между деревьями паракордовый трос — как паутину.

Пока работал, шипел и тихо ругался: раны мешали, но хотя бы больше не кровили.