— Но он тоже не любит меня. Он смотрит и будто меня не видит. Он очень галантен. Но... но я не знаю, как уговорить его на обряд.

— До обряда еще столько времени, дочь моя, — Диоргиль провела пальцем там, где у Ортанс были глаза, и стекло завибрировало от ее прикосновения, — Мы даже не знаем, когда твоя мачеха родит. Да и беременна ли она. Может пройти год. Твой жених должен влюбиться в тебя.

— А если нет? Если не влюбится? Он совсем холоден ко мне... Сделай что-нибудь, чтобы Изабель поскорее понесла. Скажи отцу, чтобы отвез ее к камням. Я хочу как можно скорее это все закончить!

— -Хорошо, — голос Диоргиль стал тише, — ты не плачь, доченька, я уверена, что все получится!

— -Изабель, нам нужно серьезно поговорить.

Франсуа сидел у камина, закинув ногу на ногу. Халат, накинутый на голое тело, оставлял открытой его широкую, поросшую волосами грудь. Лицо его было напряжено, будто он хотел сказать ей нечто не самое приятное.

Изабель накинула пеньюар и подошла к нему. Распущенные по плечам темные волосы ее вспыхивали рыжим в отблесках огня.

— Я тебя слушаю.

Граф кинул на нее быстрый взгляд. Глаза его сверкнули огненными всполохами.

— Прошло уже более полугода, Изабель, а ты все еще не понесла.

Она пожала плечами. Сказать ей было нечего, она действительно так и не забеременела, хотя каждый месяц надеялась на чудо.

— Дай мне еще время, — сказала она, — я уверена, что скоро понесу.

Франсуа повернулся к ней, и смотрел долгим взглядом, в котором не было ничего хорошего.

— Изабель, у меня нет этого времени, — сказал он твердо, — мне нужен наследник до Рождества.

— Но...

— Нет. Никаких но, — он встал, запахнул халат и прошелся перед камином, — никаких вариантов нет, Изабель.

— И что же делать?

В один миг перед ее внутренним взором промелькнули все ужасы, которые в Париже рассказывали про него, и которые она забыла, как только вышла замуж. Отрубленные головы трех женщин, море крови, страх и ужас, которые она испытывала когда-то перед ним. Когда-то в прошлой жизни.

— Нам нужна помощь, — сказал он, беря ее за руку.

Изабель попятилась. Ей стало так страшно, что сердце ее сжалось и замерло, заставив ее покачнуться.

— Что... что ты сделаешь со мной? — прошептала она.

Франсуа нахмурился, изучая ее лицо синими глазами.

— Ничего страшного я с тобой не сделаю, — сказал он, — но нам придется попросить помощи.

— Что ты имеешь в виду? — она отступила еще на шаг.

— Узнаешь. Мне нужно посоветоваться кое с кем. И тогда я решу, что именно мы должны сделать...

И он ушел, оставив Изабель одну.

Как только дверь за графом закрылась, Изабель бросилась на колени перед распятием и стала страстно молиться о сыне. О сыне, который позволит ей прожить еще немного! Потому что она была уверена, что если не понесет ближайший месяц, то окажется в запретной комнате в компании трех своих предшественниц с отрубленной головой!

…

Последние дни Изабель проводила в состоянии тихой истерики. Она сидела, ничего не видя перед собой, в голове ее мутилось. Страх полностью завладел ею, и даже участие Ортанс и Виолетты, которые видя, что мачеха подавлена и тиха, пытались развлечь ее, не помогло ей преодолеть себя.

Единственный человек, защиты которого Изабель хотелось, уехал в Париж, и ждать его приходилось только к осени. Он тепло улыбнулся Изабель и умчался на коне туда, куда она сама так мечтала вернуться. Лишенная общества маркиза де Монтроа, она совсем сникла и могла целыми днями сидеть у моря и смотреть на волны.

Ночами ее мучили сны. Она бродила по лабиринту, подходила к зеркалам, но больше не видела Диоргиль. Лабиринты становились все путанее, в них было сложно разобраться, коридоры раздваивались и вели в разных направлениях. Изабель не могла понять, куда нужно идти, и просыпалась от ужаса, что заблудилась. Однажды она прислонилась лбом к зеркалу и увидела вдруг вдали в коридоре женщину, которая вела за руку мальчика лет шести. Светлые волосы женщины были подняты в высокую прическу, а мальчик был одет по последней моде. И, хотя она видела их со спины, ей стало легче, что в лабиринте она не одна.