— Ну-ка, можно я «лечебной дланью» немножко посмотрю? — оживился аудитор и не дожидаясь разрешения задействовал диагностику. — Хм… я бы не сказал, что это отравление. «Медвежья болезнь», вроде так это в обиходе называется… Нервы у вас ни к черту, сержант. Конвойных войск.

В кабинете грянул беззвучный гром. Перевод в конвойные войска на сержантскую должность — та же каторга. Только еще и охранять надо.

— Кстати, давно надо поговорку отменить! — озабоченно заметил аудитор. — А то многие действительно верят, что меньше взвода не дадут и далеко не пошлют…

И он ловко и как-то незаметно ушел. Впрочем, недалеко. На выходе из административного корпуса его догнал запыхавшийся ректор.

— А можно… — просипел бог и повелитель Магической академии. — Как-то вот это?..

И потряс зажатым в кулаке листом.

— Взятка? — заинтересовался аудитор. — И можно, и нужно! Но не нам. Второй отдел охотно берет. В Первом вообще расценка на стене висит. А Третий тайный защищает интересы императора. Возьмешь — и сразу возникнет вопрос, чьи интересы для меня важнее. А это смертельный вопрос.

— Так?.. — просипел ректор и выразительно повел глазами.

— Не! — с сожалением отказался аудитор. — У нас двойной контроль. Я — это ж так, игра для скучающей публики. А настоящая проверка — она тайно ходит. И проверяет она и меня тоже, а я даже не знаю, кто они.

— А если…

— Начальству? — моментально понял аудитор и просиял. — Это правильный ход мыслей! Но не пойдет. Начальник Третьего тайного — сам его величество, он, если ему надо, у тебя и так все отберет. А наш Бульдог — он как бы управляющий, не более… и его тоже контролируют. И вообще — чего ты трясешься? Переаттестация — не конец жизни. Успешно сдашь — вернешься на прежнее место.

Ректор уставился невидящим взглядом на страшный вызов, сделал два неверных шага… и упал.

— Ну… и так можно, — сказал аудитор, пожал плечами и ушел. И никто его почему-то не заметил ни на территории академии, ни в воротах.

На улице он не стал брать в аренду автомобиль, а подставил лицо ласковому осеннему солнышку, довольно улыбнулся и отправился к нужному дому пешком и очень неспешно.

В малозаметной гарнитуре тихонько зудел голос оператора:

— В локации одиннадцать отметок, одиннадцать. Статичны, защитные перемещения не отмечены… поправка — десять отметок, статичны…

— Что значит — поправка? — изумился мужчина. — Как это понимать? Вы в операторской что пьете вместо кофе?!

— Нам понимать не положено, — равнодушно отозвался оператор. — Мы данные с приборов считываем, а они верифицированы в прошлом месяце. Поправка — девять целей, статичны, защитные перемещения не фиксируются…

Мужчина тихо выругался… и остановился. Потому что словно железными пальцами схватили за шею. И четкое понимание, что если дернешься, эти пальцы и позвоночник раскрошат.

Тихо пискнула и сдохла надежная оперативная гарнитура связи.

— Привет, Сыч, — прошипел над ухом голос Француженки. — С жизнью решил попрощаться, смотришь тут?

— Как и ты, Дылда! — просипел мужчина. — Как папочку получил с литерой высшей секретности, так сразу попрощался. Отпусти, я на переговоры.

Страшная хватка исчезла. Сыч осторожно помассировал шею.

— Не поделишься секретом, как это ты меня душила, а никто не обращал внимания?

— Спросил маг Школы Иллюзий, — усмехнулась Француженка.

— Да, но магии я как раз не заметил.

— А ты магию видишь? — равнодушно бросила девушка. — Топай за мной, мутант. Тут рядом тихое кафе — потому что дорогое. Побеседуем тет-а-тет, пошушукаемся о своем.

— Признанный мутант, — ревниво поправил мужчина. — У меня справка есть! Мишель, может, к вам в дом? Эти кафе — они же прослушиваются на раз.

Девушка резко развернулась. И вроде бы она не изменилась в лице, но Сычу показалось, что на него оскалилось древнее чудовище:

— Я не дура, чтоб тащить домой чужака!

Мужчина торопливо поднял руки, показывая, что все понял, что не дура и он чужак чужаком, чужее нету.

Кафе действительно оказалось рядом, в меру маленькое, уютное и почти без посетителей.

— Мадемуазель Мишель сегодня с гостем? — улыбнулась милая официантка. — Мадемуазель снова поцапалась с князем Браном?

— Мы с ним и не мирились! — буркнула девушка. — Козел. Два кофе нам, круассаны и тишину.

— Принято, козел! Бу сделано, хозяйка!

Сыч с любопытством разглядывал бывшую коллегу и молча изумлялся. Что случилось с отъявленной феминисткой? Где ее вечная сутулость, мешковатые брюки и грубое лицо? В юбочке — не мини, но тоже очень кокетливой — в легкой блузке, личико нежное, посвежевшее, в ушах эффектные кольца-серьги… как? Кто сотворил такое чудо?!