— Что, даже обедом не угостишь?

— Дылда! — не выдержал Сыч. — У тебя, что ли, своих денег нет? Я как проведу в рапорте трату средств? Как обед для погибшей сотрудницы?!

Мишель расхохоталась, и Сыч с легким смятением почувствовал, что невольно поддается ее обаянию. И, пожалуй, если она надавит, то готов что-нибудь рассказать… не очень секретное!

— Деньги у меня есть! — с удовольствием сообщила девушка. — Мама Вера меня в тратах не ограничивает, говорит, у нас денег больше, чем можем потратить. Так что деньги есть. У меня документов нет. Побежала тебя провожать, обо всем позабыла!

Сыча дико заинтересовало — что значит «у нас денег больше, чем можем потратить»? У кого — у нас? И больше — это в цифрах сколько?! Сыч удержал себя страшным напряжением воли. Именно так «медовые ловушки» и действуют! Сначала ты им вопрос, потом они тебе вопрос, а там, глядишь, и личные тайны императора выболтал! Знать бы еще, какие они, личные…

— Но ты же провезешь меня в своем купе? — с милой непосредственностью сказала Мишель. — Вон у тебя сколько места! Я знак приватности поставлю тогда, да? И заказ на обед! Так кушать хочу, что жилистую сычатину готова зажевать!

И девушка с дразнящим смешком поскакала выставлять в дверях необходимые таблички.

Щелкнул замок, отрезая Сыча от безопасного поезда.

«Сейчас начнет домогаться! — в панике подумал Сыч. — Господи, где сил-то взять, чтобы устоять?! Такие ноги! С такими ногами неважно, какое лицо!»

— Сычара, а с тобой точно все в порядке? — забеспокоилась девушка. — Ты чего молчишь?

— Ы-ы, — сипло сказал Сыч.

— А, — поняла Француженка что-то свое. — Тогда ладно. Слушай. Я же без ничего…

Сыча от этих слов мгновенно ударило в пот.

— Не буду же я спать в юбке! — с досадой сказала девушка. — У тебя запасная рубашка есть? Одолжишь?

Сыча бросило в жар. Пот испарился, но мужчину начало трясти.

— Понятно, — вздохнула Мишель. — Отвернешься или как? Хотя какой смысл спрашивать…

Девушка деловито раскрыла его дорожный валид, брезгливо отодвинула пальчиком спецствол, вытащила рубашку, прикинула на себя. Сбросила туфли, юбку, блузку, облачилась в рубашку, облегченно вздохнула и присела у столика. Перехватила взгляд мужчины, метнувшийся к ее открытым ногам.

— Слушай, вы там в отделе действительно все рехнулись по моим ногам? — спросила она участливо. — Какой-то ты совсем неадекватный. Сыч, ау! Это всего лишь ноги! Ну, длинные, но что с того?! Вон Рой все время над ними потешается — и не впадает в ступор, как ты.

Сыч на остатках тающей воли поискал подходящий комплимент внешности Француженки.

— Дура, — в результате хрипло выдал он.

— Знаю. А почему?

— Потому что слепая.

Мишель похлопала глазами. Озадаченно склонила голову. Сыч мысленно взвыл. Непереносимое мучение! Хоть бы уж спросила чего-нибудь секретное, он уже согласен на предательство, согласен!

— Устала я что-то, — призналась смущенно девушка. — Круглосуточно в работе! Ноги совсем не держат… Можно, я прилягу? И это… если что — не буди.

И она действительно улеглась на диван, со щемящей грацией уложила свои волшебные ноги… и заснула, по-детски сладко обняв подушку.

А Сыч просидел без сна всю ночь. Принял готовый ужин в термопосуде, но не притронулся к нему. И смотрел, смотрел…

И к утру окончательно уверился, что это была чертова «медовая ловушка». За ночь он чуть не потерял контроль восемь раз! При каждом шевелении девушки, при каждом отблеске перронного фонаря на обнаженных бедрах Мишель на него накатывало такое нежное чувство, что он отчетливо понимал — пропал. И если Бульдог прикажет ликвидировать Мишель, то он…

А Мишель проснулась поздним утром уже перед самой Москвой. Поглядела в окно, сладко зевнула, улыбнулась Сычу и потянулась за одеждой. На мгновение замерла:

— Слушай, может, ты все же отвернешься? Хотя бы для приличия, вполоборота? Хотя… чего уж теперь-то.

На выходе с перрона она заговорила короткими фразами, четко и деловито:

— Ты понравился Рою. Он сказал тебя подстраховать. Свою судьбу решай сам. Допуск к литере высшей секретности смертельно опасен. Но решай сам. Я буду рядом. Если что — знай, могу снять родовой маячок. Таков мой новый дар.

И она исчезла. Сыч даже повертелся на месте, как последний лох — нет ее. Угу. А он еще считал себя Мастером иллюзий. Вот где настоящее мастерство.

Оперативник Третьего тайного отдела с тоской поглядел в сторону главного офиса генеалогического бюро. Там ожидал отчета Бульдог. Там, как нутром чуял Сыч, его поджидали такие неприятности, что от страха желудок спазмами сводило. Литера высшей секретности требовала сохранности тайны. А лучше всего тайну хранят мертвые.

Он вздохнул и побрел на расправу.