Бульдог выслушал отчет. Небрежно смахнул папку с тем же отчетом, но в письменной форме, в ящик стола. Прослушал послание Роя Збарского. Задумчиво поплямкал толстыми губами. И заключил:

— Наглец!

Потом включил диктофон и с удовольствием прослушал послание еще раз.

— От имени главы клана Збарских Роя Збарского императору российскому послание, — снова зазвучал в кабинете ясный и твердый голосок Мишель с ее милым французским акцентом. — Первое: маги изменяются под воздействием магии. Второе: маги изменяются под воздействием магии, и изменяются непроизвольно. Третье: маги изменяются под воздействием магии непроизвольно в направлении, неизвестном человечеству. Четвертое: маги изменяются под воздействием магии непроизвольно в неизвестном направлении, и человечество на этот процесс влиять неспособно. Вывод: не разумнее ли прекратить императору российскому истребление лучших представителей кланов и принять реальность таковой, какая она есть? Кланы по-прежнему привержены политике местной автономности и верности государю, поток пошлин в столицу при любых изменениях внутри собственно кланов не уменьшится — так в чем смысл расправ? От имени кланов Старого Донца предлагаю мир. То есть — любую карательную группу Третьего тайного отдела отныне будем уничтожать без переговоров, движимые обычным чувством самосохранения. С наилучшими приветами моему венценосному родственнику — Рой Збарский, особа с таинством происхождения.

— Но каков наглец! — с наслаждением повторил глава Третьего отдела. — Он — будет — уничтожать! А ты что думаешь, молчун? Ты же там был и видел все собственными глазами?

— Внутренняя политика императора находится вне сферы компетенции оперативных сотрудников, — осторожно сказал Сыч.

— Я спросил, что ты думаешь, а не как умеешь выкручиваться!

— Я думаю, России не помешает хорошая встряска, — решился Сыч. — Встряска и обновление. По крайней мере, то, что я увидел при аудите Магической академии, можно оценить только как полный развал научной работы и профанацию обучения студентов. Полагаю, в остальных областях дела обстоят ненамного лучше.

— Вот, это другое дело! — одобрительно пробурчал Бульдог. — А то взяли манеру прикрываться сферой компетенции! Ну что ж. Поздравляю с успешным выполнением задания, старший оперативный сотрудник Сыч! Трое суток тебе на отдых и восстановление, затем продолжишь службу. И… внеочередной жетон спецслужб ты заслужил. Держи, честная «платина»!

Жетон вспыхнул перед глазами Сыча смертным приговором. Оперативник посмотрел на требовательно протянутую для рукопожатия руку начальника… и протянул ответно свою. Потому что поступи он иначе — и из офиса уже не выйти.

Сыч быстро сбежал по лестнице, махнул новеньким жетоном охранникам на секретном контроле, спустился по лестнице для посетителей… и тут силы начали его стремительно оставлять. На подгибающихся ногах он попробовал доковылять до ближайшего перекрестка, чтоб свернуть за угол… и не смог. Серое небо поплыло и закружилось перед его невидящими глазами.

— Мишель! — хрипло позвал он в пустоту. — Дылда! Черт, не дойду…

Но он попытался сделать еще шаг. Потом еще. Оперативники группы «Хищники» не сдаются и в смерти!

А потом крепкая ладошка подхватила его под локоть. И стало легче. И зрение прояснилось.

Сыч моргнул.

— Мишель, этот гад что-то сделал со мной…

— Уже ничего, — пробурчала девушка. — Что-то… проклятие он тебе накрутил. Тебя на спецкурсах чему учили, дубина? Не подавай руки возможному убийце в ранге от Мастера и выше! А ты суешь лапу всем без разбору! Хрен бы дошел до дома! Потеря зрения и координации — верный путь под машину, ведь знаешь же! Правильно Рой говорил: три четверти могущества государства держится на нашем страхе перед ним! Ты зачем Бульдогу руку давал пожать? А если б я не успела?!

— С такими ногами? — слабо улыбнулся Сыч. — Для тебя вся Москва — три шага!

— Еще циркулем обзови! Ладно, по башке от меня потом получишь. Слушай сюда: проклятие я тебе срезала…

— Как — срезала? — не понял Сыч. — Их разве возможно срезать?! А почему в академии об этом ни слова?

— Ну, ты же стоишь живой? — усмехнулась девушка. — Значит, срезала. И теперь вопрос: тебе родовой маячок еще нужен или ну его нафиг?

— Мишель, — вздохнул Сыч. — Я точно знаю, что родовые маячки не снимаются. Этим вопросом в свое время занимался лично император. Но тебе я верю. Сказала, что срежешь — значит, можешь это сделать. Только любого можно еще и по геному отследить. Наши операторы именно так нас на операциях ведут.

— Это зависит от аппаратуры на местах и работает внутри страны. Сможешь выбраться за границу — без маячка не достанут. И в Старом Донце, кстати, скоро тоже. Знаешь, чем я займусь после возвращения? Нам местные полицейские нарыли информацию, какая фирма занимается контролем Третьего отдела! Говорят, у них офис битком забит аппаратурой. Понимаешь?

— Я в деле! — твердо сказал Сыч и выпрямился. — Давно хотел поквитаться с теми, кто выписал путевки на кладбище всей нашей группе!

— При одном условии! — предупредила девушка.

Сыч мученически скривился:

— Мишель, но я простой оперативник, откуда у меня сведения государственной…

— До Старого Донца добрось, и в расчете, нахрен мне сдались какие-то сведения? У меня документов с собой нет, ты забыл? Я сраный билет на поезд купить не могу!

Сыч изумленно уставился. Потом гадко ухмыльнулся.

— Тогда и у меня условие! Чтоб при мне не переодевалась! И не кокетничала, и глазки не строила! У меня сердце не железное, может не выдержать!

— О! — оживилась Мишель. — А халатик купишь? И, это… что-то на нас смотрят нехорошо из бюро, пойдем отсюда, а?