— Мал клоп да вонюч! — сообщил Миха охраннику, возвращая телефон.

— Я?! — поразился тот.

— Если бы…

Рассеянно похлопав по плечу парня, начавшего было подниматься со скрипнувшего под его внушительной тушей стула, Миха пошел к лифтам.

Очень хотелось еще раз попробовать позвонить Ильзе, но было очевидно, что настаивать глупо. Захочет — сама проявится. А не захочет… Об этом Миха думать себе запретил. Все будет хорошо. Вот только разобраться бы во всем том дерьме, которое варится вокруг! И сделать это поскорее: почему-то казалось, что важно успеть до той уже очень близкой даты, которую обозначил в своем послании угрожавший Ильзе урод — до назначенной им встречи на Фабрике.

Кстати, о ней. Однозначно надо съездить туда и хоть осмотреться. А то так и поспрашивать там про Ильзу да и про намеченные на определенную дату гонки, в которых она, видимо, должна принять участие. Непонятно, правда, как это у нее выйдет с учетом разбитого «Гуся». Левша сказал, что запчасти заказал, но придут они не вотпрямщас. По нынешним временам дело-то не быстрое.

Может, предложить Ильзе своего старичка-спорта?.. Предложить, а потом еще и получить возможность поучить пользоваться им. Он-то такой… непростой и в управлении, и в обслуживании. Непривычный для тех, кто имеет опыт управления только современными мотоциклами, выпущенными после приснопамятного 2000 года. А Михин агрегат, купленный им почти двадцать лет назад, когда он сам увлекался гонками, и уже тогда в б/ушном состоянии, был из олдскульной плеяды. Родом из тех времен, когда ко многому относились проще и сами гонщики, и, главное, производители мототехники.

Левша, принимая Михин агрегат для очередного техобслуживания, над ним разве что слезами от ностальгического восторга не обливался. Говорил:

— Старый, как говно мамонта, — а после так и оглаживал ручищами своими здоровенными, будто девку сисястую да горячую.

Кстати! Если Миха собрался чему-то там учить Ильзу, неплохо было бы и самому вспомнить — как это, вообще, ездить на этом старичке, выпущенном еще до того, как заводы, производившие мототехнику, заключили знаменитое «джентльменское соглашение», по которому было решено не увеличивать скорость серийных мотоциклов выше 300 км/ч. Нет, Михина «Ямаха» и до того по официальным завоским данным параметра этого не достигала, чай не «Хаябуса» какая-нибудь, на которую у Михи денег и сейчас бы не хватило, даже если бы он левую почку продал. Или правую… Но Миха хотел побеждать, а главное его изрядно битая, а потому и продававшаяся задешево любимка сразу попала в правильные руки: к уже в ту по ру во всю колдовавшему над мотоциклами придумщику Левше, благодаря которому старичок-«спорт» и оставался на ходу до сих пор.

Миха размечтался, как все круто будет, когда он посадит Ильзу на свой старый моц, тем самым еще и приоткрыв ей важную частичку себя, своего прошлого, куда он пускал мало кого… А потом вдруг осознал, что больше всего на свете не хочет прямо на глазах у Ильзы рухнуть мордой в грязь — в прямом и переносном смысле.

А значит, прежде и самому нужно вспомнить, каково это: оседлать «говно мамонта». Забавляясь над самим собой, после работы Миха даже зарулил в гараж, в который ставил на зиму своего «туриста», а старый «спорт» жил всегда. Чехол запылился, и, сдернув его, Миха даже расчихался. Вот только это были единственные громкие звуки, которые отразились от железных стен: «говно мамонта» заводиться отказалось.

— Дохлятина ты долбаная! — озлобился Миха и полез пятерней туда, где, как известно, у всех без исключения мужиков копятся сложные вопросы.

Собственно, выход был очевиден: Левша, который даже рад будет лишний раз поковыряться в полюбившемся ему старичке, отладить его до идеальной отзывчивости… Ну, а сам Миха еще и получит возможность вроде как на законных основаниях, типа «просто проезжая по своим делам мимо», осмотреть «Гуська» и, конечно, задать вопросы о его хозяйке.

Короче, еще через часок «Ямаха», доставленная в подземное логово Левши очередным эвакуатором (одно, блин, разорение с ними, совсем офигели с ценами!), занял почетное место в ремонтном боксе.

— Ильза звонила?

Левша, скривившись, кивнул:

— Продает она «Гуся»-то своего. Просила срочно и за любые деньги.

— В смысле — за любые?

— А я знаю? Спросил бы, да она трубу не берет, только переписываться изволит. Наверно, стыдно…

— Дерьмо, — немного подумав, постановил Миха.

— Дерьмо, — согласился Левша. — Тебе, кстати, Быстро, битый «Гусь», ремонт которого ты уже частично оплатил, не нужен? Дешево, говорят.

— Дешево… Для кого-то, может, и дешево, а я деньги не печатаю и бюджет государственный не пилю.

— Да я шучу, — вздохнул Левша. — Просто как-то с ее стороны…

— Понять бы, что случилось. Она ж его обожает — «Гуся» своего.

— Ну что-что? Побилась девочка, испугалась, больше не хочет. Ты вот ни фига не девочка, а как сам разложился тогда, по молодости и глупости, так вот и отбил себе вместе с организЬмом все желание гонять. Даже на эту красотку, — тут Левша опять любовно погладил старушку «Ямаху», — только вынужденно садишься. И гонки стороной обходишь.

— Тут другое, — проворчал Миха, попутно думая, что в последнее время в этой парадигме сбилось примерно всё и «стороной» обходить гоночную трассу как раз никак не выходит. И все из-за Ильзы!

Левша спрашивать, что там за «другое» разумно не стал. Но Миху все засевшее в голове и слишком сильно давившее на сердце, переполняло так, что он взял да и вывалил на лысую голову старого приятеля, про которого точно знал: не разболтает, — все подробности. И про давнишнюю уже аварию с суперкаром, и про свою первую встречу с Ильзой, и про гонку, в которой был разбит «Гусь».

— Дерьмо, — теперь первым заключил Левша.