До родной больнички долетел мигом, ловко просачиваясь между рядами и вновь радуясь тому, что прежние навыки не совсем забылись; со все той же внутренней легкостью чуть ли не бегом поднялся к себе в отделение по лестнице, потому что лифт где-то застрял и спускаться вниз не торопился; и как-то даже не удивился, когда встреченный в коридоре коллега с некоторым удивлением поинтересовался:

— Ты, Мих, чего это, не пойму? Постригся, что ли? Или побрился? Аж помолодел, хотя вроде не с чего.

— Выспался, — почти что не соврал в ответ Миха и потопал переодеваться в привычную медицинскую робу и удобные кроксы.

За ночь среди прооперированных вчера никто не умер. Более того, все держались молодцом, и перспективы намечались (тут Миха, как и всегда, был даже в мыслях осторожен), скорее, «утешительными», чем наоборот.

Неужели и это только потому, что он сегодня не на «пенсионерском», бесконечно комфортном, но лишенном молодой удали «туристе», а на отвязном, несмотря на его возраст, «спорте»?.. Или просто черную полосу сменила белая?

Ведомый отчаянной надеждой, Миха даже снова позвонил Ильзе… Но только лишь для того, чтобы убедиться: ему по-прежнему не рады. Телефон был в сети, но Михин звонок после первого же гудка просто взяли и сбросили. И наверно, это могло бы стать точкой. Наверно, разом будто бы сдувшийся проколотым воздушным шариком Миха постановил бы, что хватит: не мальчик уж, чтобы за кем-то вот так бегать и, главное, навязывать себя тому, кто в тебе столь явно не заинтересован. Да. Наверно.

Но было слишком много «но», а главное, Ильза не казалась человеком, который стал бы уходить от прямого разговора, еще и используя при этом такие вот детские выкрутасы.

И вообще, а что если тот факт, что Миха ковырялся в ее личном, читал сообщения в ее телефоне, не имеет к происходящему никакого отношения? Что если проблемы у этой чертовой девчонки куда серьезнее и больше? Что если она постоянно «вне зоны доступа» не по собственной воле?

А по чьей?.. Предположение, что во всем виноват «мальчик Антоша», который похитил Ильзу и теперь держит где-нибудь в темном сыром подвале, казалось такой голливудщиной, что Миха отмахнулся от него. Хотя…

Ладно. Ничего. Пятница и назначенная на этот день гонка, на которую велено явиться Ильзе и на которую, кстати сказать, Миху «приглашал» сынок Княжича, — вот она, уже в разгаре. Всего-то и осталось пережить несколько часов до конца рабочего дня, доехать до места, отыскать в толпе Ильзу и спросить… Просто спросить!

И, конечно, рассказать. В любом случае, каким бы ни был ответ Ильзы на Михины вопросы и признания…

Позвонила мать, и Миха уже приготовился к долгому разговору о том, как он неправильно живет — неженатый и до сих пор не подаривший миру пачку новых дитачек. Но его обычно многословная и, если честно, слишком настойчивая в продвижении своего единственно верного мнения родительница на этот раз была краткой:

— Миш, сынок, у тебя все нормально?

— Да, мам. А что?

— Сон плохой приснился. Уж и не помню его, а на душе как-то тревожно. Береги себя.

Сказала и отбила звонок. И это было так непривычно, что, когда секунду спустя телефон зазвонил вновь, Миха не усомнился, что это снова она, а потому и ответил не глядя:

— Мам, только не начинай…

— М-м-м… Нет. Это… Миш, это… В общем, это я.

— Ильза…

Миха сказал и замолчал, вдруг абсолютно растерявшись. Вроде и столько думал о разговоре с ней, а оказалось, что на самом деле не готов.

— Все еще любишь меня? — Голос Ильзы дрожал напряжением.

— Это не насморк. Быстро не проходит, — не удержав плеснувшее на огонек разума раздражение, буркнул Миха.

— Тогда приезжай сегодня вечером на Фабрику, — Ильза назвала уже знакомое Михе время — то самое, про которые он узнал из послания в ее телефоне. — Приедешь?

— Не собирался, но, если ты приглашаешь… — непонятно зачем схитрил Миха и затаил дыхание: будет в ответ что-то в духе «но ты ведь и так знаешь», появятся упреки за рытье в чужом личном?

Но Ильза ничего такого не сказала. Она вообще была странной. Какой-то скованной, нервной. Будто не на свидание приглашала, а…

— Приезжай, Миш. Гусь-то мой, сам знаешь, хрустальным оказался… Такое вот вышло… стоп-слово. Помнишь?

— Помню. Я все, что с тобой связано, помню.

— А ты еще лучше это вспомни, Миш. Еще лучше!

Сказано это было как-то, что ли, особо, с нажимом. Так, что Миха слова-то понял, а вот смысл не вкурил. Хотел переспросить, а после, конечно, пересказать все, что удалось узнать, и в первую очередь то, что могло бы дать Ильзе очень для нее важное: понимание, что на самом деле никто от ее действий на той долбаной остановке не пострадал, а вот против самой Ильзы, похоже, не раз злоумышляли: и когда подсунули ей таблетки со снотворным эффектом, и когда спровоцировали аварию на финише той гонки в многоярусном гараже…