– Мне стоит проверит документы и накопления? – Раздался до омерзения спокойный голос.

– У тебя есть накопления? И ты молчал?

– Может есть, а может были. Ты ведь обнесла мою квартиру, верно? Иначе не понимаю, зачем тебе красться отсюда как вор.

Я выпрямилась. Позвоночник хрустнул и, наконец, встал на место, даря спине новые ощущения. Однако под взглядом Тимура хотелось снова скукожиться, чтобы стать маленькой и незаметной.

– Тим, я проспала. Просто не услышала будильник, представляешь?

– Представляю. – Он скрестил руки на груди и кивнул.
– А меня почему не разбудила?

– Чтобы ты отдохнул. Ты же всю неделю тут работал, сначала в зале, потом здесь. Тимурчик, давай ты выспишься, а я сама, на такси, ладно? Я уже все вызвала, ты не переживай.

– Я и не переживаю. Я злюсь.

Сопя и бубоня что-то под нос, он достал кроссовки и черную куртку и принялся одеваться. Как был, в домашних фланелевых штанах и без футболки, натягивал пуховик на голый торс.

– Ты хочешь проводить меня до такси, - предположила я и съежилась под очередным острым как пика взглядом.

– Девочка, не заставляй меня сказать все то, что я сейчас о тебе думаю, ладно? – И схватив меня за руку, процедил: - Пошли.

Ехали домой молча. На машине, Тимура, разумеется. Такси пришлось отменить, из-за чего с меня списали почти полную стоимость поездки, но это было не страшно.

А вот то, каким злым сейчас выглядел мой нежный, ласковый Зелибоба… Вот это по-настоящему пугало. И побелевшие от напряжения костяшки пальцев, сжимающих руль, и застывшая на лице маска, и сдвинутые вперед брови и даже тон, которым он разговаривал со мной – все это заставляло меня съежиться от ужаса.

– О чем сейчас думаешь?

– Размышляю, где границы моего терпения.

– Надеюсь, они где-то очень далеко, за горизонтом.

Я заткнулась, когда Тимур снова посмотрел на меня. И впрямь, лучше дальше молчать. Отвернуться и любоваться в окошко, на то, как красиво проносятся мимо нас фонари. Их свет, как хвост кометы, еще немного тянулся за нами, словно пытался догнать. Но у него не вышло, зато плохие мысли и предчувствия справились с этой задачей. Все что я делала, получалось неправильно, вот только где взять силы, чтобы начать все заново, исправив старые ошибки?

Ответа нет. И потому я и дальше молча смотрела в окно.

Город просто утопал в огнях и как же странно оказалось нырнуть из этого желто-алого калейдоскопа в наш район, место, где по ночам все спят. Спал и мой дом. Черные окна осуждающе таращились на нас, не понимая, зачем мы потревожили их покой.

– Видишь, никто тебя не потерял.

– Надеюсь. Слушай, ты можешь задержаться на пять минут? Посмотрю, как там Тома и Никита и вернусь к тебе, хорошо?

– Насть, я, правда, устал.

И судя по тону не понятно, что он имеет ввиду. Устал сейчас? За эту ночь? Или в принципе? Или от меня? Потому что я от себя очень.

– Тимур, пожалуйста, - прошептала я.

– Хорошо. – Он думал, прежде чем ответить. Так, словно сомневался.

Для надежности я оставила сумочку в машине, так Тим точно не уедет и тенью юркнула за ворота. Дверь оказалась открытой, так что я не шумела ключами. Сейчас мне нельзя привлекать к себе внимания. Сейчас я просто проверю детей и вернусь обратно к Тимуру. Возможно, буду просить прощения за то, что такая дура, возможно снова плакать. Я так хоxe остаться с ним на всю ночь, но не могу, просто не могу себе этого позволить!

– Явилась, мать?

И уже второй раз за ночь меня застали скрюченной над ботинками. Никита резко врубил свет в коридоре, так что пришлось зажмуриться – глаза слишком долго были в темноте.

Сын выглядел растрепанным и очень сердитым.

– Не хочешь объяснить причину такой задержки?

– Не хочу. Тома спит?

– Разумеется. И ответь ты на звонки, хотя бы на последние пятнадцать, то знала бы об этом. Так где ты была?

– Никит, можно без нотаций? Хоть ты не трогай, а?

– В смысле? Всем трогать можно, а я что, лысый что ли?

Я с сомнением посмотрела на его гладкую как бильярдный шар башку – он сейчас серьезно? И правильно поняв мой взгляд, сын смутился:

– Ну, лысый. – Он шлепнул себя по макушке рукой.
– Однако, это не дает тебе повода вот так исчезать на ночь. Мать, ну ты чего, с ума сошла? Я нервничаю, переживаю, даже отцу звонил. Он тоже переживает, а ты…

И какая-то злость накрыла меня от всего этого. И от попыток сбежать. И от чувства стыда перед детьми. И от этих переживающих, где только их переживания раньше были! И от невозможности спать вместе с Тимуром на одной кровати. И я не про секс, жила ж я как-то без него раньше. Но просто спать? В обнимку? Закинув друг на друга ноги лежать и попукивать под одним одеялом? Неужели нельзя вот этого в почти что сорок лет?