Савранский моргнул, и на секунду показалось, что-то блеснуло в его прозрачных глазах. Слезы? Или как у Кая, выпавшая, наконец, льдинка.

– Можно я тебе буду иногда звонить? Я так скучаю по нашим разговорам. По твоим шуткам. Они так меня бесили в браке, но если бы я знал, какая это роскошь – просто жрать картошку и ржать как ненормальный от всякой фигни. Со мной этого уже триста лет не было. Не получается. Все бабы, которые было вместо тебя – какой-то симулятор. Жопа есть, мозгов нет. Мозги есть – задница отсутствует. Так чтобы все совпало, не получается.

Он выглядел как побитая собака. Какой-то помятый, пожеванный, грязный пес. Но вопреки всему мне не хотелось его ни жалеть, ни спасать. Конечно, обидно, что все так вышло, но мы оба это заслужили. А по поводу звонков… всегда могу включить режим авиаполета. Так что вместо ответа я просто кивнула, не став объяснять, что именно это значит. Пускай звонит, если ему так надо, отвечать я не обязана.

Савранский осторожно взял мою ладонь и прижался к ней колючей щекой. Он забыл побриться, что было не свойственно его педантичному характеру. Кожу неприятно кололо, отчего хотелось отдернуть пальцы назад.

– Настен, я, правда, скучаю.

Какое-то опоздавшее на сотню лет письмо. Ненужное и неинтересное. Как хотелось услышать все это раньше, понять, что я тоже важна, что чего-то стою. Но все вышло, как вышло и главное идти дальше, опираясь на свой опыт и не лелея в душе боль и обиды.

– Я тоже скучаю, по нам молодым на той даче. Мы были такими настоящими с тобой, такими веселыми, полными жизни. Давай сохраним в себе хоть что-то от тех Кеши и Насти? Мы же еще ого-го? Ну, или иго-го. Савранский, отпусти, - я, наконец, освободила зажатую в тисках руку, и незаметно протерла ее о брючину. Было неприятно, когда он касался меня вот так. – Тебе пора. Еды дома нет, так что кормить не буду, а еще скоро придет Томка и тогда придется делать с ней уроки. Так что лучше спасайся.

Он ушел.

Провожать не стала. Только услышала, как стукнула входная дверь и мысленно сказала:

«Наконец!».

Глава 57

– Следующая!

Пока я мыла руки в крохотной раковине в углу, мысленно прикинула, сколько человек сегодня приняла. Сорок? Если считать всех, даже тех, кто «только спросить» и пролезли без очереди, то да.

Сорок пациенток в день. С ума сойти. Это где-то двести в неделю. Восемьсот в месяц. Так что за время, что я здесь работаю, у меня набрался неплохой поселок городского типа на пару тысяч человек.

Ни одного лица не помню. Зато писек повидала столько, что они мне в страшных снах снятся.

– Историю болезни на стол, сами на кушетку, раздевайтесь, я пока подготовлюсь, - крикнула за ширму, где меня уже ждали.

Раздалось шуршание одежды и какой-то обреченный вздох.

Я наспех опрокинула в себя остывший чай и принялась изучать документы. Тридцать два года, детей нет, жалоб нет, плановый осмотр. Ага, значит, с сорок первой закончим быстро и можно наконец домой.

Натянула перчатки и… ну, в общем, как обычно, разве что пациентка попалась шелковая. Молчала, не стонала, не дергалась и главное, никаких лишних вопросов! Будь сегодня все такими, я бы закончила прием уже в обед.

– Все отлично, одевайтесь. Анализы придут через три дня, вы их найдете на столе приемной, если что, там же можно записаться на повторный прием. Ощутимых патологий не вижу, а там, ждем нашу славную лабораторию. – И чуть помедлив, добавила, - Кстати, у вас сейчас самый пик овуляции, если вдруг вы планировали ребенка, то момент для зачатия просто идеальный.

– Не планировала, - раздался спокойный и почему-то знакомый голос.

– Ну и ладно, - Отвернувшись к окну, я принялась убирать с подоконника разбросанные истории, - планета перенаселена, ресурсы на исходе, мясо заканчивается, и, вообще, скоро будем жрать кузнечиков, как в Китае.

Я несла пургу, лишь бы занять тишину в эфире. Тяжелая голова выдавала один лишь белый шум, от которого уже тошнило. Каждый день одно и то же. Каждый день с утра до вечера, пока еще держали ноги, а потом домой и спать, чтобы утром снова на старую лыжню и так до бесконечности. Хотелось кричать и плакать, но нельзя ни того ни другого. Не надо мне тут будущих мамочек пугать.

– Так что, не хотите детей, и ладно, - наконец подвела я мысль.

– У меня перевязаны трубы, - ровно ответила пациентка.

Я вздрогнула. Что-то нехорошее царапнуло внутри:

– Что ж… бывает. У меня подруга с… но в общем, ничего, живет, счастлива…

В абсолютной тишине кабинета раздался не просто знакомый, но и узнаваемый голос:

– Настя, ты меня пугаешь.

Да я и сама себя боюсь! Потому что, развернувшись, я увидела перед собой Римму. Уже в одежде, но судя по коротким кружевным носочкам, на которые я косилась весь прием, только что в кресле сидела именно она.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, изучая и, наконец, подруга кинулась вперед, порывисто обняла и поцеловала меня в щеку. От Риммы пахло мятой, а вся она оказалась похожа на распустившийся тюльпан. Немного взъерошенные после ветра волосы и желтое платье, идеальное для такой весны. Только вот морщинка на лбу и обеспокоенность в глазах портила весь романтический образ.