– Он хочет у нас все отобрать? – с расширенными от ужаса глазами спросила Тома.

– Нет, что ты, конечно, нет, - я поцеловала свою малышку в лоб, - но я не хочу переживать, что сказала что-то не так, что-то не так сделала. А ведь ты меня знаешь, милая. Я обязательно отчебучу такое, что у всех волосы дыбом встанут, это ж я.

– Поэтому нам нужен свой дом? Чтобы ты не переживала, что это чужое, и говорила то что думаешь, а не то что надо?

– Умница. И дом у нас обязательно будет, - серьезно кивнула я. – Но сейчас я могу снять только эту квартиру. Она маленькая, но представь, как уютно здесь будет, когда мы украсим все гирляндами, повесим твои картины, застелим кровать пледом, и вот здесь в углу поставим цветок? А? Это станет нашим с тобой замком, где мы будем прятаться от злых драконов. Как тебе?

– Это… интересно, - с сомнением произнесла Тома. – Но попробовать стоит, вдруг мне понравится жить в такой маленькой комнате?

Мы сидели на кровати, обнявшись друг с другом, и вдруг Тамара спросила:

– Мам, а Тимур же сюда совсем не поместится, да? Тут для него просто нет места.

Я сглотнула. Голос против воли задрожал.

– Он сюда не приедет, милая. Он теперь живет и работает в Петербурге. Так что эта квартира только для нас с тобой.

– Понятно. А папа? Он тоже не переедет с нами?

– Нет. Он тоже нет.

– Потому что вы с папой разводитесь? Я слышала, как ты говорила с каким-то адвокатом. Поэтому, да?

Я прижала Тому к себе так крепко, как только могла. Моя нежная, моя ранимая, моя маленькая и такая уже взрослая дочь. Как хотелось растить тебя в идеальном мире и как обидно понимать, что реальность оказалась вот такой: кривой и нелепой. Не уберегла, получается. Не справилась. Набрав в легкие воздух, я произнесла:

– Да, Тома. Мы с твоим папой разводимся. Я уже подала заявление на развод и консультировалась с адвокатом, чтобы все прошло как можно быстрее.

Я гладила Тому по макушке, а она тихо сопела мне в ухо, дыхание дочки выровнялось, стало глубоким и спокойным, так, что я даже подумала, что она заснула, как вдруг я почувствовала на своей щеке быстрый поцелуй.

– Мам, все будет хорошо! Я очень тебя люблю!

Глава 56

Все что происходило со мной, и радовало и изматывало одновременно. Казалось, что долгий, тягучий сон закончился, и я проснулась. Реальность выглядела… по-разному.

Иногда хреново. В такие дни я запиралась в ванной – чужой и холодной – и рыдала, стараясь не потревожить всхлипами Тому. Потом, проплакавшись, куталась в ту самую пижаму с корги и плелась спать, чтобы во сне увидеть себя, наконец, счастливой. Но так было не всегда. Случались и хорошие дни. Например, когда я убедила взрослую и состоятельную женщину не делать аборт. Показаний для этого у нее не было, кроме убеждений, что после тридцати пяти рожать стыдно. Мы долго разговаривали, не о беременности, а просто так, о жизни, и в итоге она взяла время на подумать, не стала записываться на «экзекуцию» прямо сейчас. Я уже и забыла о нашей встрече, как через пару недель она снова пришла ко мне. Без записи, просто вклинилась между двумя девочками и, пока те пыхтели и пререкались друг с другом, протянула мне снимок УЗИ.

– Смотрите, Анастасия Борисовна, у него мой профиль. Красивый, правда?

На черно-белом кадре барахтался крошечный головастик, еще не ребенок, но уже человек.

– Ваша первая фотосессия, - я вернула женщине снимок и она бережно, как самое ценное сокровище, спрятала его обратно в папку.

– Спасибо, - я смогла прочитать это по губам. А потом она робко улыбнулась, и я не смогла сдержать себя от ответной улыбки.

Или вот. Однажды мы с Томой отменили все дела и просто остались дома, чтобы лежать под пледом и пересматривать Леди Баг.

– Может узнаем, чем все закончилось, - предложила я тогда.

Тамара поджала губы и отвернулась. Худые плечи тяжело опустились вниз.

– Тимур обещал посмотреть последние серии со мной.

– Зайка, - только и смогла ответить я. И, прижав хрупкое тельце к себе, прошептала: - я тоже по нему скучаю.

Она плакала, а я старалась утешить ее какими-то бестолковыми словами. Что-то спрашивала, о чем-то рассказывала, не про Тимура, этого бы я не выдержала, а так, просто. Корейские мальчики из поп группы, вполне себе славянские одноклассники из школы, любимый десерт, стрельба из арбалета, мечта стать визажистом или управлять собственным самолетом. В голове моей дочери было намешано столько всего, что я до сих пор не понимала, как это все умещается в одной маленькой девочке. А главное, как я могла не замечать, какой интересной и взрослой стала Тома.

Узнавать своих детей стало так же волнительно, как и узнавать себя. Знакомиться с этой странной женщиной из отражения в зеркале.

Выяснилось, что я и правда люблю спорт. Только не тренажерный зал, а бассейн, куда старалась ходить пару раз в неделю до начала работы. Еще страннее оказалось, что я на самом деле не люблю борщ. Готовлю его изумительно, и даже с закрытыми глазами могу сварить кастрюлю ценного эликсира, чтобы оставить его киснуть в холодильнике. Тома предпочитала простой куриный суп, а я довольствовалась горячим бульоном с сухариками. И такая мелочь, но как же важно узнать о себе это.

Как и то, что я не хочу носить платья. И спортивные трикотажные толстовки, которыми был набит мой гардероб. Куда комфортней всего этого я ощущаю себя в костюмах. Изысканных, сшитых по моим же лекалам, плотных и теплых или тонких льняных – оказывается я просто обожала надевать на себя эту нарочито брутальную, почти мужскую одежду. Еще больше мне нравилось прятать под массивным пиджаком тонкое кружевное белье, прозрачное на свету, невесомое и баснословно дорогое. Раньше подобные комплекты значились для меня «праздничными», теперь же я носила эти произведения искусства каждый день.