За спиной тишина. Но не та, которую я ждала, нет. Так тихо бывает на войне перед последним и самым страшным боем. В лесу, перед тем как с неба хлынет стена проливного дождя и сама природа замирает в ужасе перед стихией. В операционной. За секунду до того, как хирург констатирует время смерти.

– Ты… мне нравилась, - еле давит из себя Савранский и на меня обрушивается все сразу. И пушечный залп, и гром с молнией, и одна прямая линия вместо ровного биения сердца.

Я опускаю голову и стучусь лбом о стекло. Оно приятно холодит кожу, и эта прохлада успокаивает, заставляет дышать глубже.

К черту тебя, Савранский. К Черту. И ваши династические браки и договоренности семьи и даже деньги!

– Кеша, тебе придется уехать, пока мы не утрясем все бумажные дела. Жить с тобой я разумеется не буду. Ты можешь выбрать, возьмешь с собой Тамару или нет, но о своем решении дочери скажешь сам. Заодно, объяснишь ей, почему мы расходимся.

Я стараюсь говорить ровно, не выдавая эмоций и сама в шоке от того, как безжизненно звучит мой голос. Наверное, Кеша и правда меня убил.

– Насть, ты забываешься.

– Отчего же, я все помню: это дом твоих родителей. Они подарили нам его на рождение Томы, да так и не дошли до юриста, чтобы оформить подарок. Кеш, мне есть, где жить, в случае чего.

– И где же? В квартире бабушки Сары?

– Зачем так радикально? – Я поворачиваюсь и смотрю Савранскому прямо в лицо. Любимое и ненавистное одновременно. Каждое слово произношу медленно, твердо, так, чтобы меня расслышал не только муж, чтобы и я сама поверила во все сказанное: - Я могу взять детей и поехать в изумительную квартиру в Сити. Три комнаты, панорамные окна, джакузи. Я всегда мечтала о джакузи, так что с радостью поменяю загородную жизнь на эту роскошь.

Савранский бледнеет. Глаза напряженно бегают по мебели, в попытках зацепиться за что-твердое.

– Ты думал, Женечка не рассказала? О нет, милый, она почти сразу наплела всем про то, какую квартирку ей снял ее жених. Я думала такие траты по плечу детям депутатов, а оказывается и заведующий рядовой клиники может позволить себе немного буржуазного шика. Буду жить там с детьми, родить еще я и правда не смогу, но, как ты советовал, заведу собаку. Для красивой картинки в социальных сетях.

– Ты ничего не знаешь, - зло прошипел Кеша, и вытер пятерней мокрый от пота лоб.

– Конечно. Но ты был слишком влюблен и слишком плохо шифровался. Такой умный, продуманный врач и такой тупой мужик.

Я отстранилась от подоконника, и медленно, плавно покачивая бедрами, подошла к столу, за которым сидел мой муж. Он напряженно сглотнул, кадык дернулся вниз и исчез за воротом белой рубашки.

– Это просто аренда.

– Допустим, - я наклонилась и опустила лицо на сложенные перед собой ладони, так, что наши с Савранским взгляды схлестнулись. Комнату наполнил лязг металла и железистый вкус крови.

Гитара за стеной играла все громче, а сын пел так надрывно, что можно было оглохнуть.

– Я могу поверить, что это просто аренда. И что ты реально заработал, отложил, сэкономил, нализал на квартиру, машину и дорогие шмотки своей любовницы. Но вот знаешь что, не помню, чтобы твой отец отличался такой доверчивостью как я и тягой к всепрощению.

– Ты не сделаешь…

– В эту игру можно играть вдвоем, милый. Вряд ли твоей семье понравится, какой скандал я могу учинить с разоблачением тайных счетов одного очень хорошего заведующего и прилежного сына. Договоренности, инвесторы, неутихающий скандал… Папочка давно шлепал тебя по попке?

– Замолчи, - прорычал он прямо мне в лицо.

Он злился, но этого было недостаточно. Мне нужен был последний выстрел, сорвать этот нарыв, чтобы весь гной вышел наружу и ничего больше не осталось. Ни чувств, ни надежд, ни мучений.

Я цокнула языком и добавила в голос еще больше меда:

– Сегодня мне звонила твоя мама, звала на ужин. Как думаешь, стоит обсудить с ней этот досадный инцидент при личной встрече или к черту условности, потрындим по телефону как лисички-сестрички? Сколько денег вложили Савранские в эту клинику? А время? А силы? А репутацию? Ты знаешь своего отца, он ни за что не оставит все как есть. Да, пострадает репутация моей семьи, но твою это коснется в той же мере. Или даже чуть больше.

– Заткнись, Настя!

– И не подумаю. Так что уеб*вай к своей Женечке. Любитесь, женитесь, вот только от меня отстаньте.

– Просто закрой рот, - Савранский вскочил с места, схватил меня за ворот растянутой майки и встряхнул, так что у меня откинулась назад голова, а перед глазами замелькали черные мушки. Страх и эйфория одновременно пронзили все тело – я победила, но я не знаю, какая будет плата за эту победу.

Именно в эту секунду лопнула на гитаре струна.

И в гнетущей тишине мы услышали голос Никиты.