Я притянул Женечку и нежно поцеловал ее в розовый от волнения носик.

– Святая тут только ты. Как же я жил без такой женщины?

– Все это время ты просто подсознательно искал меня.

– И нашел. Я только теперь понимаю, что все, что было раньше, до тебя, оно ненастоящее. Я и не думал, что встречу свою любовь, которая так возвеличит меня, которая будет уважать мою жену и примет моих детей.

– Не твоих, наших.

Она крепко переплела мою шею руками. И посмотрела так пронзительно, так чисто, что сердце замерло на месте.

– Я люблю тебя, Женя. Я никого никогда так сильно не любил.

– Осторожно, Кешенька, а то я испугаюсь ваших матримониальных планов и сбегу.

Я сжал ее ягодицы, слегка раздвинув мягкие полушария в стороны:

– Можешь не беспокоиться, я никогда не покушусь на твою свободу.

– Отчего же, - прошептала Женя мне прямо в губы.

– Потому что я не разведусь с Настей. Савранские не разводятся. Никогда.

И я ворвался в мою нежную, невинную девочку, даря ей наслаждение, от которого она стонала и плакала. И такое со мной тоже впервые.

Я всю жизнь жил с женщиной, спал с женщиной, ублажал женщину, и не знал, что такое женский оргазм.

Мы еле дышали, липли друг к другу мокрыми от пота телами, цеплялись за кожу пальцами, оставляя наши следы, метки.

Невообразимое счастье, быть с кем-то настолько единым, будто стерлись все грани между нею и мной.

– Сейчас перекурим и пойдем на второй круг, - хвастался я.

– А сил хватит, - хохотнула Женя.

Я демонстративно поиграл перед ней бровями и потянулся к острому холмику груди, как вдруг под подушкой зазвенел телефон.

– Кто там, - обиженно простонала Женечка.

– Настя.

– Не отвечай, нам сейчас так хорошо.

– Не могу, - я интуитивно натянул на бедра трусы, будто бы Савранская могла нас обнаружить, и потянулся к трубке.

– Ну почему не можешь? Перезвонишь ей потом.

– Сладкая, ты не поняла. Я всегда отвечаю, если звонит моя жена.

Я накрыл ее одеялом, чтобы не смущать голой женщиной Настю. Да, она не знает, где я, она не увидит, чем я только что занимался. Но все равно, было в этом что-то не правильно.

Савранские не разводились. Они берегли нервы друг друга, по крайней мере, пытались это сделать.

– Слушаю, - голос выдавал меня с потрохами. Я откашлялся и повторил: - Насть, ничего не понял, что случилось? Да говори же громче, я не слышу! Кто у тебя так орет? Алло?! Какой к черту чемодан, ты о чем вообще? Да выйди из комнаты, ни хрена не слышно, что там у вас вообще случилось?! – И через две минуты я холодно произнес: - Буду дома через час. Поговорим.

Когда я сбросил звонок, ощутил, что Женя гладит меня по спине, чтобы успокоить. Перехватил ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Все в порядке?

– Скоро будет.

– О каком чемодане речь, сладкий?

– О… чемоданах. Моем и Томкином. Настя сказала, что собрала наши чемоданы, и мы с дочкой будем жить у тебя.

Глава 13

Это был день чемоданов. Если утром я собирала вещи мужа, то теперь, кусала губы, чтобы не зареветь и складывала в дорожную сумку поменьше учебники и игрушки дочери.

И любимое платье.

И теплые штаны с начесом.

И гребанного пластикового космонавта, которого не думала трогать еще днем. И одеяло. И подушку. И маску для плавания, на всякий случай.

В итоге передо мной стоял чемодан, сумка и хренова туча пакетов разной величины. Я собрала Тому так, будто прощалась с ней навсегда. По крайней мере, так подумает Савранский, стоит ему переступить порог дома. Но на самом деле я хотела, чтобы моей девочке было удобно в ее новой жизни. Чтобы если она и грустила, то только по мне, а не по ночнику, без которого так трудно спать.

Дочь сидела на диване и листала какую-то книжку. Каждую страницу она продавливала пальцем, отчего та издавала неприятный звук при перелистывании.

Щурх. Щурх. Как наждачкой по нервам.

Уверена, Тома ее даже не читала. Просто рассматривала картинки и злилась на меня.

Она понимала, что говорила и вела себя неправильно, но признать свою вину в девять лет гораздо сложнее, чем обвинить во всем самого близкого человека в мире – маму.

– Ты плохая! – прокричала она.

– Очень жаль, что ты так думаешь.

– Ты не любишь папу!

– Люблю и именно поэтому мы расходимся тихо и красиво, как взрослые люди.

– Нет тут ничего красивого! Все плохо, все уродливо! Ты не любишь папу и выгоняешь его из дома, и меня ты тоже не любишь, только свою работу! А про меня ты все время забываешь! И пускай папа уйдет от тебя и найдет мне новую маму, хорошую и добрую!