– Ты действительно рад его приезду?

Он удивленно поднял брови:

– Да, а что?

– Он что, едет опекать нас, как маленьких детей? – брякнула она.

– Ты с ума сошла! – сердито набросился на нее Саша. – Он давно планировал приезд. И не к нам, а в Кнорозовский центр в Шкарете.

– Да шучу я! Не сердись! – И она примирительно потрепала его по волосам, обняла, чмокнула в щеку и добавила: – Будем считать это провокацией с моей стороны. Пойдем есть.

– Что еще за провокация такая с утра пораньше? – возмутился Саша, но не смог долго дуться на дерзкую девчонку, заключил ее в объятия и прошептал ей в ухо: – Не пойдем, провокаторша!

– Нет, пойдем, попутчик, – пролепетала Марина и почувствовала, что пропала, что тонет в его руках, что с наслаждением покрывает поцелуями его заросшее бородатое лицо.

А он исступленно гладил ее по волосам, в свою очередь отвечая легкими поцелуями на ее нежность, и в голове у него пульсировало: «Хочу тебя, девочка моя». Но он сдерживал себя, остатками сознания понимая, что придется оторваться друг от друга и ехать дальше. Наконец добрался до ее губ, приник к ним на мгновение, дернулся от какого-то скользящего движения на своих коленях, отпрянул и усмехнулся.

Он было испугался, что обидит ее своим смешком, но она уже все осознала и засмеялась сама:

– Наверно, мы смешно сейчас смотрелись со стороны. Двое с ноутбуками на коленях.

– И я о том же.

– Значит, пора. Принимаем волевое решение?

– Принимаем. Три-четыре!

Они захлопнули ноутбуки.

Когда они отъехали от отеля, Беловежский вдруг опомнился:

– Четумаль – город, где нашли тело Ветрова. Есть у тебя какие-нибудь видения по этому поводу, которые могли бы дать нам наводку?

– Нет, но у меня есть видение, что Четумаль стоит на берегу моря. И это дает мне наводку, что грех с ним не повидаться, – улыбнулась Томина.

– Это не Карибское море, это Четумальский залив, – поправил Александр.

– Не умничай.

– В остальном я тебя совершенно поддерживаю.

Они двигались вдоль красивой набережной. Главная ее площадь с героической стелой и часами наверху открывала вид на залив. Ночью водная гладь была настолько черной, что море не ощущалось, и только тихий плеск воды напоминал о его присутствии. Сейчас спокойная бескрайняя рябь убегала к горизонту, приглашая в плавание и пробуждая желание если не окунуться на каком-нибудь городском пляже, то хотя бы найти спуск к морю и помочить ручки-ножки. В отличие от Салина-Крус, где они уже делали попытку пообщаться с морем, здесь не было производственной зоны. Была симпатичная набережная с пальмами и милыми особняками напротив. Пляж не показывался.

Наконец им посчастливилось обнаружить прореху в каменном парапете набережной, и они поспешили припарковаться. И действительно, несколько ступенек позволяли спуститься на небольшую площадку, о которую слегка плескались ласковые волны. Они радостно выскочили из машины. Саша опередил Марину, с криком «Мы викинги!» ринулся по ступенькам и хлестко шлепнулся, поскользнувшись на грязно-зеленом иле, покрывавшем площадку внизу.

Девушка кинулась помогать ему, но он остановил ее:

– Не ходи, здесь скользко. Не хватало еще нам обоим изваляться в этой жиже.

Он таки помочил руки в море, отмывая их от вонючей зелени. Дальше в ход пошли влажные салфетки из Марининых запасов, которыми пытались оттереть грязь с шорт. К счастью, прямо напротив оказалась заправка, где можно было помыться и переодеться.

– Неудачное у тебя видение, – упрекнул Беловежский Марину.

– Да, с морями нам пока не везет, – согласилась она.

– И что это был, по-твоему, за знак?

– Что пора валить из Четумаля.

– Пожалуй. Хотя, несмотря на эту маленькую неприятность и грустные воспоминания о Ветрове, город мне понравился.

Марина кивнула.

– Амок от встречи с Льороной загнал нас вчера аж в Четумаль. И сегодня удобнее начать осмотр археологических зон с Цибанче, а не с Кохунлича, как мы думали вчера. Это я тебе как штурман говорю.

– Согласна. Только давай считать, что это был не амок, а гомерический хохот от встречи с Реидорой, – поправила Томина.

Путь от трассы до Цибанче пролег по сельской местности. Живописная неширокая дорога вела через селения мимо освоенных людьми полей, ферм, перемежавшихся небольшими лесными участками.

– Я прочитала в Википедии, что Цибанче означает «надписи на камне»! – доложила Марина. – Вдруг это то, что нам нужно?

– На камне? Не может быть, – возразил Александр. – «Че» – это дерево. Так что «надписи на дереве».

– Жаль! И это не оригинальное название, а оригинальное никому неведомо, – сокрушалась Марина.