Марина незаметно смахнула слезу: она живо представила страшную картину аутодафе, где в костре безвозвратно погибла мудрость целого народа.

– И только благодаря тем кодексам, что дошли до нас, а также надписям на камнях люди начали потихоньку читать иероглифы, – подхватил дворник, с удивлением глядя на Беловежского, и как-то нарочито громко и четко вдруг провозгласил: – Русский ученый Кноросов [75] расшифровал письмо майя!

– Да-да! Это наш соотечественник! – воскликнул Александр, догадавшись, что их собеседник не знает, откуда они. Ему явно неважно было, откуда они прибыли: пусть они даже окажутся грингами, главное – они слушают про цивилизацию майя.

– Правда? Вы из России? А я думал, вы американцы. – Он задумался, видимо переосмысливая свое отношение к своим слушателям, и участливо добавил: – Но я, кажется, заболтал вас совсем.

– Что вы! Так интересно! Спасибо вам! – растроганно откликнулась Марина.

Беловежский уже собрался прощаться.

– Вам интересно? – обрадовался индеец. – Тогда еще расскажу вам напоследок одно наше поверье. Вы видели когда-нибудь птицу кецаль?

– Нет. Она разве не мифическая? – удивилась девушка.

– Что вы! Из ее перьев майяская знать делала головные уборы. Просто она не живет в неволе. А когда-то давным-давно эта чудесная птица с восхитительным зеленым оперением была домашней. Великий воин и вождь майя однажды защищал свой город от испанских пришельцев и был смертельно ранен в бою… – Вздохнув, индеец повысил голос: – Он пал на землю. И его кецаль преданно порхнул ему на грудь и коснулся раны. Рубиновое пятно проступило в оперении грудки кецаля. Птица скорбно покружилась над телом своего хозяина, и тот прошептал запекшимися губами: «Лети!» Птица скрылась в джунглях, навсегда сохранив алые перья на грудке. С тех пор кецаль не живет среди людей, и увидеть его удается только редким индейцам, чистым сердцем и душой. Майя верят, что великолепный кецаль вернется к людям только тогда, когда индейцы освободятся и возродят свою культуру. Так-то.

– Красивая легенда! – проникновенно сказал Беловежский.

А Марина грустно прошептала:

– Значит, никогда.

Индеец, к счастью, не расслышал.

– Гуляйте. Если будут вопросы, не стесняйтесь, – произнес он и внимательно и, казалось, выжидающе посмотрел на ребят.

Они переглянулись.

– Деньги? – удивленно-огорченно шепнула Марина.

– Думаю, да, – кивнул Саша и дал рассказчику 10 песо.

Городище Цибанче потрясало размахом и атмосферой. Высокая пирамида, Здание Два, построенная в теотиуканском стиле талуд-таблеро, изумляла дерзкими деревьями, которые захватили в плен добрую половину лестницы. Помимо центрального проема в храме наверху сама пирамида еще имела три расположенных треугольником арочных входа: один на самом верху под храмом и два на первой платформе.

– Это, скорее всего, вход в погребальную камеру, – подсказал Беловежский. – Это знаменитое здание. Здесь было обнаружено богатое захоронение позднеклассического периода. Неизвестно, кто усопший, но, судя по мощи погребального храма и сокровищам, сопроводившим его в мир иной, вероятно, фигура значимая. Поэтому его окрестили «Господином Цибанче».

Томина сожалела, что сооружение это можно было только обозревать снаружи: нельзя было ни подняться наверх, ни проникнуть к «господину» в гости.

Городище изобиловало барельефами, декором, маскаронами. Производили впечатление и обширные дворцовые и жилые комплексы с просторными патио, и Пирамида Совы, где тоже было когда-то найдено важное захоронение знатной персоны. На нее удалось вскарабкаться и оттуда обозревать окрестности: по одну сторону простирались джунгли, а по другую – монументальные сооружения Цибанче.

Диего Бернардо Рамирес завершил правку статьи для журнала, минуту сидел, прикрыв глаза, затем медленно потянулся к мобильнику и набрал номер.

– Как дела? – спросил он, услышав отклик собеседника.

– Сеньор Рамирес?

– Да-да. Рассказывай.

– Юноша путешествует не один. С девушкой. И, насколько я понял, за ними следят.

– Так я и думал! Кто?

– Пока не знаю, хотя имею на этот счет свои соображения.

– Говори.

– Я повременю. Понаблюдаю еще.

– Хорошо. Чем занимается Веловешски?

– Они просто осматривают городища майя.

– Понятно. Продолжай в том же духе.

«Похоже, я не ошибся», – подумал Рамирес, завершив разговор.

В нескольких километрах от Цибанче расположился загадочный археологический комплекс с красивым названием Кинична, что, видимо, переводилось как «Дом Солнца». Он представлял собой крупный трехуровневый акрополь, собранный в одной пирамидальной конструкции.

Вход на городище охранял фантастический великан. Совершенно немыслимой формы дерево или множество сросшихся деревьев. Его «туловище» напоминало чудовищную перевернутую арфу, на которой могли бы играть огромные тролли. Бесчисленные разнокалиберные и разномастные «струны» вцепились в сухую каменистую почву и распластались, словно куриные лапы. «Дека» этой своеобразной арфы состояла из сложного переплетения тонких древесных не то стволов, не то лиан, не то корней. А над всем этим «инструментом» возвышались безлистные кроны нескольких деревьев, наподобие причудливо разветвленных оленьих рогов, а вдоль главного многоствольного стержня из-под рогов, будто беспорядочные длинные волосы хиппи, свисали тонкие лианы. Этому-то великану и было поручено охранять автомобиль, после того как прошли церемония знакомства с ним и непременная фотосессия. Путешественники начали уровень за уровнем исследовать акрополь. Аннотации не содержали никакой полезной информации, кроме подробного описания самого сооружения.