– Ура новому Царю! Казнить старого тирана!

– Зачем казнить? – удивляется Карлик. – У нас осталось условие, что на его голове тоже разобьют плоды кокойоля. Он сам выбрал свою судьбу. Но всегда остается шанс: вдруг боги пощадят его. Так что вверим его судьбу богам.

– Это будет самый великий и справедливый правитель Ушмаля! – умиленно бормочет моя старушка. – Запомни мои слова, дочка!

Но в глазах ее мелькнул потаенный огонь злорадства и ликования, осветивший на мгновение лицо самого Карлика. В улыбке нового правителя мне померещился оскал будущего тирана.

– Ты долго будешь там общаться с игуанами? Они, конечно, красавцы, не отрицаю, но иди сюда, посмотри, какой чудесный трон, – услышала Марина чуть насмешливый голос Александра.

Она подошла к платформе с ягуарьим троном и пробормотала:

– Тяни-толкай!

– Вид отсюда шикарный! – воскликнул Быстров.

Они стояли на девятиярусной пирамиде Темпло Майор, или Великой Пирамиде.

– Основные комплексы Ушмаля как на ладони, – согласился Танеев.

– Величественный город создал Царь-Карлик, – улыбнулась Томина.

– Легенда понравилась? – подмигнул Андрей Михайлович.

– Я вообще собираю легенды, – уклончиво ответила девушка.

– Сказка – ложь, да в ней намек… – засмеялся Николай Андреевич.

Беловежский как-то недобро посмотрел на Марину и обратился к Быстрову:

– Вы верите в чудеса, Николай Андреевич?

– Ох, молодой человек, в моей жизни такое происходило, что не верить было бы нечестно с моей стороны, – усмехнулся археолог, и вдруг его внимание привлек декор верхнего храма. – Смотрите, здесь не только крестики-нолики в облицовке здания, но и как будто попугайчики.

– Верно подметили, – обрадовался Танеев. – Этот храм так и называют Храмом Попугаев.

– Бог мой, а это что еще такое? – Александр указывал куда-то вниз на руины одиноко стоящей ажурной стены.

– А-а, Беловежский, это ты Голубятню приметил, – подсказал Танеев. – Пойдемте-ка прогуляемся к ней.

Пологая лестница вела на низкую платформу, где, подобно поезду в разрезе, тянулось длинное одноэтажное сооружение. Его некогда венчал оригинальный кровельный гребень – девять перфорированных ступенчатых треугольников, теперь изрядно пострадавших от пыли веков. На фоне лазурного неба они вздымались крутыми изящными волнами, а солнце продергивало лучи в их отверстия.

– Из-за огромного количества прорезей в этом кровельном декоре данное сооружение прозвали Голубятней, – пояснил Андрей Михайлович.

– Очень красиво, – призналась Марина, подумала и добавила: – Пожалуй, этот гребень переплюнул высоченный гребешок Здания Тридцать Три в Йашчилане.

Сквозь майяскую арку в стене, позволившую осознать, что стена метра три толщиной, они проникли за пределы Голубятни и оказались в диком тропическом сквере. Легкая тень от негустых крон деревьев давала отдохновение от жары и покрыла изысканным узором залитый солнцем грунт, усыпанный к тому же грудами камней разных форм и размеров.

– Спереди по курсу вижу заросшую пирамидку. Я туда, – крикнул Беловежский и обернулся к Марине: – Идешь?

– Конечно.

Они карабкались по еле заметной тропке, спиралью убегавшей к вершине. Там, предлагая смельчакам тень в алькове майяского свода, торчала руина храма.

– Видишь, вон там холм, и вон там еще что-то прорывается сквозь этот океан джунглей? – Саша указывал на небольшие выпуклости среди довольно ровной поверхности сельвы, где топорщилась вздыбленными пучками растительность на склонах строений. – Это вовсе не холмы, а пирамиды. Ушмаль был огромен.

Марина молча кивнула и улыбнулась, вспомнив Царя-Карлика. Они спустились обратно в этот своеобразный сквер и у подножия пирамидки наткнулись на двух мексиканцев.

Марина ахнула:

– Пакаль!

Антонио улыбнулся:

– Да, это я, здравствуйте!

– Мы же не должны вас видеть! – с ужасом прошептала девушка.

– Уже можно. Вы познакомите меня с вашими спутниками? – попросил мексиканец.

Ученые заинтересованно рассматривали странное нагромождение камней, явно рукотворное. Низ этой непонятной конструкции местами сохранил полукруглую шлифованную облицовку. Прямо по центру зиял узкий проход, отделанный каменной кладкой. Верхняя каменная плита с левой стороны почему-то лежала гораздо выше, чем плита с правой. А над плитами среди груды каменных обломков угадывалась невысокая колонна. Мужчины обсуждали, с чем связана разница в высоте укладки горизонтальных плит: было ли так задумано или это довольно значительное смещение осуществило время? Молодые люди подвели к ним двух мексиканцев, и Саша хотел было представить им «Пакаля», но мексиканец опередил его: