Слезы и побег женщины номер два. Харуо, бросив на сына печальный взгляд, спешит за женой. Мы остаемся вдвоем. Такао ошарашен, растерян, зол… даже потерян.

— То есть, ты думал, что прекратишь быть ребенком, когда получишь образование и выйдешь на работу? — склонил голову набок я, рассматривая его, — А до этого момента тебе будут все должны? Что любовь к тебе, брат, должна быть превыше любых желаний и целей в жизни? Просто потому, что тебе так удобно?

— Я… не это имел в виду, — находит в себе силы выдавить из себя Такао, опустив голову.

Подхожу к нему, кладу руку на плечо.

— Тебя давно уже никто не ограничивает, младший брат. Так и ты не ограничивай тех, кого любишь. Принимай их выбор, как должен принять самостоятельный мужчина, а не ребенок. Что ты повзрослел — мы все давно уже видим и знаем. Но, похоже, что не полностью…

Красивая, но безобразная, по сути, сцена. Можно сколько угодно обелять супружескую пару Кирью, но факт, что они решили свалить куда подальше и отдохнуть подольше (хотя и уставать было не от чего, кроме страны и быта) — оспорить сложно. Тем не менее, упрекнуть их в подобном уже нельзя. Десятки тысяч школьников из сельской местности спокойно живут в городских общежитиях и ходят учиться. Они не защищены дружелюбной атмосферой Аракавы, проживают отнюдь не в частном доме, уж точно не круглые отличники и, при всем этом, абсолютное большинство не в силах себя защитить.

В отличие от нас. В нашей семье самыми беззащитными являются как раз отец с матерью.

— Я пойду… к сестре, — Такао выглядит довольно жалким.

— Правильный выбор, отото.

Надеюсь, что один из первых, но при этом и важный, и сильный. Такао не может не понимать, что сестра, уже успевшая себя накрутить, выльет ему на голову правду такой, какая она есть, причем приукрасив в меру своего понимания. Пройдется по самолюбию и гордости парня подкованными башмаками, а затем добьет какой-нибудь гадостью. Но, тем не менее, он идёт. Он Кирью.

И мы идем, правда вдвоем. Домой.

— Это не опасно — отпускать их? — спрашивает серьезно Мана.

— Не тот уровень, — отвечаю я, — Аракава хорошо распугивает хулиганов и прочую мелочь, но если кто-то посерьезнее заинтересуется моей семьей, то легко достанут их здесь или на Гавайях. Без разницы.

— Но здесь будет проще…

— Было бы, только теперь я практически никому не нужен.

От некоторых возможных неприятностей меня прикрывает Специальный Комитет, все остальные мелкие проблемы закрыты, остаются только Старые рода, которым сейчас категорически не до меня. И даже не до Японии.

— Мы действительно можем расслабиться и жить… как обычные люди? — в голосе жены, ждущей, пока я открою двери нашего дома, промелькнуло удивление.

— Вы — да, — сказал я, пропуская девушку мимо себя, — А вот мне предстоит работа…

Затишьем перед бурей стоит воспользоваться, чтобы самому перейти в «атаку». Необходимо проверить, как идут дела в «Нексу», убедиться, что на мои доходы никто не покушаются, а отчисления идут справедливо. Нужно выйти на контакт со Специальным Комитетом. Протекторат Хаттори и мой компромат — штуки хорошие, но отнюдь не надежные, особенно если (и когда) детектив умрёт. В общем, явно настала пора задуматься о своем положении в обществе и мире.

А заодно искать пути эвакуации семьи, если Хаттори так и не объявится.

…и это не считая того, чем я уже занимаюсь, какие дела веду и какие планы реализую.

Но посмотреть с женой телевизор время есть. Не просто так, конечно, Ману всего лишь интересует, что чувствует обычная супружеская пара, в обнимку смотрящая глупости на экране. Нужно сказать, что и у меня такой интерес присутствует, ведь не всё же можно понять из наблюдений? Люди обладают универсальным талантом тратить время своей скоротечной жизни зря, постоянно услаждая собственный мозг безделием и мелочными развлечениями. Может быть, потому что они догадываются, что ничего не успеют?

Как оказалось, эта теория имеет все шансы на существование. Через десять минут наблюдения за происходящим на широком экране недавно купленного телевизора, я поймал себя на том, что впал в легкую медитацию, экспериментируя с течением Ки внутри собственного тела. Пригревшаяся сбоку жена попросту заснула, лишь чуть заметно дёргая щекой на раздражающие вопли ведущего очередного шоу.

Что же, видимо, это не для нас.

На следующий день я, после школы пришёл в резиденцию семьи Суньига. С собой у меня были сумки с продуктами, определенная сумма наличности и неожиданно хорошее настроение. Мы, наконец-то, займемся тем, ради чего испанцы приехали в Японию.

Джакобо, несущий на своем теле многочисленные следы побоев, был теперь куда более спокойным и вежливым молодым человеком, который сходу приложил немало усилий, чтобы сломать лед как между ним и сестрами, так и между всеми четырьмя обитателями дома и их новым учителем. Объясняясь на английском, я довел до девушек ту же информацию, которую ранее пытался вбить в их старшего родственника, и те, подумав какое-то время, согласились с новостью о том, что бояться меня контрпродуктивно. Тут уже прослеживалось определенное влияние Эны.