— Он один, — прошептала Гермиона, подходя к такому же выводу, что и он.

— Да… возможно, его мать рядом, — вслух размышлял Слагхорн. Подходить к одинокому жеребёнку с матерью неподалёку — нарываться на неприятности.

— Сомневаюсь. Мать бы никогда не позволила своему малышу бродить одному по открытой местности. Либо у неё травма, либо она мертва, — сказал Том. Он пытался сдержать зевок. Должно быть, уже второй час ночи.

Гермиона была в ужасе:

— Он не выживет сам по себе! — задохнулась она. Единорог обнюхивал зелень вокруг пруда в поисках еды.

— Он бы не ушёл далеко от своей мамы, — сказал Слагхорн, — или тела матери, если она и впрямь мертва. Он будет оставаться рядом с ней, в каком бы она ни была состоянии. Она должна быть неподалёку, — золотое существо что-то пожевало, а затем выплюнуло растение обратно. Оно разочарованно фыркнуло.

— Он прекрасен, — прошептала она. Том взглянул на него вновь. Был ли он прекрасен? Он мог заметить привлекательность золотистой шкуры. Блестящего рога. Ей это нравилось?

Существо понюхало другие растения, негодующе топнув копытами. Он ускакал обратно в гущу деревьев на дальней стороне поляны.

Слагхорн вскочил:

— Вы двое оставайтесь здесь. Вокруг пруда множество ингредиентов для сбора! А я пойду за жеребёнком на поиски матери! — и прежде чем кто-то из них смог ответить, уже побежал за затухающим золотым светом.

— Подождите! Профессор! — Слагхорн не обратил внимания на Гермиону, в недоумении наблюдающую за уходом профессора.

Теперь они были одни. Том знал, что делал Слагхорн. Он хотел найти мёртвую мать и вырвать её рог и немного шерсти из хвоста. Он может собрать кровь, в зависимости от того, насколько свежа туша. Проклятье крови единорога сработает только если выпить её после того, как самостоятельно убил единорога. Тогда же её магия была и наиболее сильна.

Том проследовал за Гермионой на поляну. Она распустила волосы из пучка и начала проводить по ним пальцами — вытаскивая веточки и листья, которые в них зацепились. Том потянулся, чтобы помочь выудить несколько, чувствуя шелковистые пряди между своими пальцами.

— Неужели он правда нас тут оставил?

— Страшно, мисс Грейнджер?

— Нет! Но это достаточно небезопасно! Мы ученики!

Том закатил глаза и бросил свою сумку на землю. Без Слагхорна, заглядывающего ему через плечо, ему больше не нужно было искать ингредиенты. Гермиона с интересом за ним наблюдала.

— Что ты делаешь?

— Сижу.

— Почему?

— Потому что мне не очень-то импонирует собирать ингредиенты для зелий.

— Он может заметить, что мы не достигли успехов за всё время, что его не было! — Гермиона скрестила руки на груди и нахмурилась. Том сомневался, что Слагхорн станет проверять, но, просто чтобы задобрить ведьму, снова встал, вытащил палочку и указал на край поляны, где заметил большой участок водорослей. Несколько заклинаний и манящих чар спустя, и у него было два полных ящика растения возле него.

— Вот, я собрал достаточно водорослей, чтобы ему хватило на многие годы, — может, это не самые аккуратно собранные образцы, но и они хорошо сработают.

Она взглянула на кучу, а затем её блестящие глаза устремились на него. Он надеялся, что она сядет с ним. На этой поляне с лунным светом, сияющим сквозь лесные деревья, она выглядела ещё более чарующей.

Он хотел обхватить её, поцеловать её, прижать к мягкой земле и убрать все барьеры между ними.

Гермиона всё чаще проникала в его сны. Многие ночи он просыпался, тяжело дыша. Даже в ярком свете дня его воображение не знало границ, живо рисуя её образы в его сознании. Особенно, когда она садилась возле него на нумерологии, и его окружал её запах яблок и мёда.

Бесчисленное число раз Том представлял, как трахает её на этой парте. Проникает в неё, пока она не примется дрожать под ним. Пока он не кончит глубоко в ней. Он залезал под парту и широко расставлял её бёдра, и заставлял её кончить ему на язык — снова и снова, пока она не начинала кричать для него. Она молила о большем. Она хотела, чтобы он ни за что не останавливался. Он ни за что и не хотел останавливаться. Это было самое эротичное зрелище. Она была наваждением. Фантазией, от которой он был зависим… А затем он возвращался на землю и понимал, что это и впрямь было наваждение. Всё это было лишь фантазией.

Он больше не мог оставаться сосредоточенным в классе. Что бы он ни делал, его мысли возвращались к ней, замечая каждое изменение в её позе, её запах, как вздымалась и опускалась её грудь от дыхания.

Норрис и Абраксас были слишком зациклены на себе, чтобы заметить, как сильно он отвлекался, но не Райнхардт, который не раз давал ему пинка, чтобы вернуть его мысли в настоящее.

Эта ведьма могла быть его. В его сознании она уже была. Просто она этого пока не знала. Скоро она поймёт.