(Хотя и всё благовоспитанное существование этой дамы было большим, склизким харчком в глазах живущих здесь побирушек).

Том услышал снизу звонок к ужину и грохот ног, топочущих по ступенькам. Прошло всего лишь час или два с обеда, а потому было слишком рано для ужина, значит…

Он нахмурился.

Это был один из тех дней.

Дней усыновления, когда всем надо было причесать волосы, высморкать свои сопливые носы и построиться у кабинета миссис Коул, чтобы семьи, ищущие бесплатного слугу или ребёнка на замену, потому что их собственный переехал или умер, могли бы себе кого-то выбрать. Как выбирают щенков с витрины. К облегчению Тома, количество людей, которым бы хотелось потрепать его по голове или посмотреть на его зубы, значительно уменьшалось по мере его взросления. Он не выносил, когда люди его трогали или даже просто находились рядом с ним, и именно таким образом он и раздобыл комнату лишь для себя одного, в то время как другим приходилось делиться.

Когда он дошёл до первого этажа, он увидел, что Марта суетилась и передавала коробки старшим девочкам, а миссис Коул пыталась завязать разговор с богатой леди — ну, больше пыталась уговорить её пожертвовать денег, а ещё лучше — забрать сладкого, ангельского ребёночка из её рук.

— ...Эти хорошо подойдут девочкам. Рождество всегда влетает в копеечку, особенно в эти дни.

— Что ж, прихожанки церкви Святого Иоанна счастливы помочь тем, кому повезло меньше. В этих коробках вещи моей собственной дочери — она выросла из них, а они в хорошем состоянии и должны попасть к тем, кому нужны больше, чем нам. Слева одежда для мальчиков, она лишь немного заношеная — мальчики миссис Фэншоу были довольно неаккуратны со своими вещами, — но они послужат ещё несколько лет.

— О, блестяще, — сказала миссис Коул, хлопнув в сторону Марты, и Лиззи, и Дотти. — Разберите и разложите их, мы посмотрим, получится ли выдать каждому ребёнку по новому комплекту одежды, или новому свитеру, или пальто.

— Вы ещё можете раздать всем по новой книжке, — сказала богатая леди. — Мы привезли несколько коробок. Библии и псалмовники, хотя я уверена, у вас есть и свои, и наши домашние. Наша Гермиона не любит делиться книгами из своей коллекции, но у нас закончилось место на полках, поэтому мы сказали ей, что нам некуда ставить новые, пока она не отдаст что-то из старых.

Она с нежностью улыбнулась по правую сторону, и там, выглядывая из-за её юбок, стояла маленькая девочка с бледной кожей и настолько вьющимися каштановыми волосами, что Тому они напоминали пуделей и старые швабры. Она была его возраста и гораздо ниже него, если не считать пары дюймов, которые добавляла причёска. К его раздражению, она была одета лучше него, в платье-сарафан с оборочками под розовым шерстяным пальто и начищенные кожаные туфельки без единого пятнышка, не то что потёртости на его ботинках, которые ему почти что удалось заполировать комком пчелиного воска. Она, в отличие от него, наверное, использовала автомобиль каждый раз, стоило ей ступить на улицу.

— Книги пойдут в наш читальный зал, — сказала миссис Коул, водя глазами по сторонам и цокнув языком, стоило ей заметить, что дети нашли коробку с игрушками и принялись рассыпать оловянных солдатиков и плюшевых обезьянок по полу. Её взгляд упал на Тома, который невинно стоял у дверного проёма с бесстрастным лицом. — Том, отнеси их туда и принеси обратно пустые коробки.

Стоило ей упомянуть книги, как глаза девочки загорелись, и она повернулась к матери:

— Можно я посмотрю читальный зал, мамочка?

Её мама улыбнулась дочери снисходительной улыбкой, а миссис Коул замешкалась, прежде чем снова выразительно посмотреть на Тома.

— Я провожу её, миссис Коул, — предложил Том, придавая своему лицу вид безвредного ангела.

Если он отнесёт книги, то сможет первым отобрать себе лучшие, пока маленькие сопляки не оставят на всех страницах мерзкие следы мелком, или джемом, или подливой, или какой другой неопознанной мерзостью.

Понятие частной собственности в приюте Вула было в какой-то мере теоретическим. Никому ничего не принадлежало, а все ресурсы были общими. (Здравый смысл подсказывал, что содержимое кабинета и личной комнаты миссис Коул были под запретом, поэтому Том ограничивал себя чтением её документов и записной книжки, когда ему предоставлялась возможность. Ему был отвратителен беспорядок из пустых бутылок джина в нижнем ящике её стола, но он её оправдывал тем, что иметь дело с сиротами днями напролёт было для неё так же утомительно, как и для него самого.)

Всё, что было пожертвовано сиротам, было общественным имуществом, а следовательно, законной добычей для Тома. Владение игрушками и безделушками было прямо пропорционально умению его владельца их спрятать. По своему опыту Том знал, что самые хорошие из них можно было получить от детей, которые только недавно попали в приют, сувениры из их прошлой жизни. В конечном итоге Том мог бы согласиться, что его «дичь» была довольно глупой и детской, но, тем не менее, она его забавляла, а было не так уж много вариантов, чем он мог бы заполнить огромный отрезок времени, который оставался до его восемнадцатилетия.

Том толкнул дверь читального зала локтем, пока его руки были нагружены коробкой книг. Маленькая богатая девочка с пушистыми волосами следовала за ним, стреляя глазами вверх и вниз по запачканной сажей гипсовой лепнине на потолке, по стёртым деревянным половицам, скрипящим под ногами. Он размышлял, заметила ли она пятнышко засохшей крови, оставшийся после того, как Джимми Тёргуд однажды утром споткнулся по пути вниз и потерял зуб. У него не было ничего ценного, что можно было бы конфисковать, поэтому Тому пришлось забрать свою плату кое-где ещё.