— Мы привезли добрачный портрет, — объявил Ян.

— Ты с ним действительно не можешь расстаться? — удивилась я.

— Твой добрачный портрет, Виталия! — хохотнул он. — Неделю писал!

Работу он демонстрировал в моих покоях. Слуги установили портрет на треногу и прикрыли полотнищем. Мама с Лизой сидели на диване, готовые упасть в обморок от восхищения. Зная буйную фантазию гения от живописи, я позитивного настроя не разделяла, но слабый огонек надежды, что меня изобразят без ритуальных рогов, внутри теплился.

— Мой жених сейчас нарасхват, — хвастала Данри успехами будущего мужа. — У него очередь, но мастер отказался от всех заказов ради невесты владыки. Вы же в курсе, что творчество Янгеля Подлунного бесценно?

— Но ты, Виталия, цени! — высокомерно потребовал Ян. — Готова восхищаться?

Резким движением он сорвал с портрета полотнище, и тренога пошатнулась. Мама странно крякнула, Лиза сдавленно охнула, и на комнату обрушилась оглушительная тишина. Я рассматривала портрет и пыталась вернуть дар речи. Никогда ничего подобного не видела!

На картине бородатый, как дикий варвар, Эсхард, одетый в звериную шкуру, сильными руками прижимал меня к мощной груди и пытался утащить в портальный проход. Видимо, похищал в Хайдес. Вокруг витал зеленый туман, светились символы драконьего языка, а я, по виду лет на пять моложе реального возраста, застыла с раскрытым ртом. Никак от восторга, что меня пытался своровать владыка драконов.

— Ян, — нашла я в себе силы прервать долгое молчание, — у меня только один вопрос: почему на добрачном портрете нас двое?

— В каждой картине спрятан сакраментальный смысл! — возмутился он. — Этот портрет всем говорит, что вы с владыкой Нордвеем еще до брака стали неделимым целым.

Единственное, о чем говорил подарок, что я никогда не позволю Янгелю Подлунному писать портреты своих детей.

— А что вы скажете, милые дамы? — обратился Ян, начиная впадать в панику.

— Почему владыка в звериной шкуре, как из леса выбрался? — с детской непосредственностью спросила Лиза. — В этом тоже заключен сакраментальный смысл?

— Это художественное допущение! — воскликнул Ян.

— Янгель художник! — возмутилась Данри. — Он так видит!

— Милый мальчик, начинай носить очки, — с деликатностью огнедышащей бестии посоветовала моя маменька.

Потом мои горничные в два голоса рассказывали, что Ян звал в покои лекаря и просил немедленно выдать успокоительные капли. Видимо, совсем беднягу добила встреча с прямолинейной семьей Егорьевых.

Вернувшись с острова, Эсхард первым делом зашел в мои покои и резко замер, увидев наш портрет. Густые брови поползли на лоб.

— Не задавай вопросов, — посоветовала я. — Просто цени.

— Я, безусловно, ценю, — согласился он, не сводя взгляда с картины. — Но что это за народное творчество?

— Наш добрачный портрет кисти Янгеля Подлунного, — пояснила я, вставая рядышком. — Не ищи тайных смыслов. Он художник и так видит.

— Он видит меня пещерным варваром, а тебя девой в беде? — с доброй долей иронии уточнил Эсхард.

— Что сказать? Своды нашего дворца Ян расписывать точно не будет, — пожала я плечами. — Как прошла охота?

— Полагаю, твой зять запомнит этот день надолго, — обнимая меня, вымолвил владыка. — Он увидел виверн.

— Ты заставил его ловить бестий? — охнула я.

— Нет. — Эсхард хмыкнул. — Я сказал, что ты умеешь их ловить и в следующий раз непременно ему покажешь кейроба во второй ипостаси.

Вскоре дворец наполнился гостями и превратился в самое шумное место в Хайдесе. Зал для свадебных подарков наполнился дарами. В самом центре у всех на виду горделиво красовался портрет пещерного варвара и украденной им аристократки.

***

По древней традиции брачный ритуал проходил на закате. Жених забирал невесту из дома родителей, Эсхард пришел к моим покоям и постучал три раза. Двери широко распахнулись. Он стоял в знакомой позе, распрямив плечи и сложив руки за спиной. Высокий, красивый мужчина, мой будущий муж. Мы были в алом, как требовали законы Хайдеса, в простых нарядах, говорящих, что молодожены входят в новую жизнь. И только моя белая фата из родолесского кружева с живыми соцветьями красного цвета, пришпиленными Лизой поутру, выбивалась из драконьих традиций.