— Здравствуй, Аластор, как здоровье? — Дамблдор вошёл в просторную гостиную вслед за прихрамывающим хозяином двухэтажного коттеджа.

— Нормально, — пробурчал бывший мракоборец.

Грюм приглашающе кивнул Дамблдору на кресло возле стола, а сам направился к стене с наградами от Министерства магии. Он ловко вытащил из встроенного бара бутылку огневиски и два стакана. Вернулся к столу и тяжело плюхнулся в соседнее кресло, жалобно скрипнувшее под его весом. Затем поставил один стакан перед собой, а второй пододвинул собеседнику.

— Не поверю, Альбус, что ты просто так зашёл поинтересоваться моим здоровьем, — ухмыльнулся Грюм, сделав первый глоток виски. — Говори, что случилось. Ты же знаешь, я не любитель пустой болтовни.

Дамблдор лукаво блеснул очками и улыбнулся. Его старый приятель не изменял себе. Прямой, как палка, и резкий, как свист заклинания, Аластор всегда говорил то, что думал, и крайне редко менял планы, если уже что-то решил. О его упрямстве даже ходили легенды среди молодых авроров.

— Ты хорошо меня знаешь, старый друг, — ухмыльнулся Дамблдор и тоже пригубил из стакана. — Во-первых, я прошу тебя принять личной ученицей Нимфадору Тонкс.

— Дочку Андромеды Блэк? — удивился Грюм. — Ты думаешь, она выдержит аврорскую подготовку?

— Девочка очень талантлива, хотя характер у неё тяжёлый, — Дамблдор покатал виски на языке и с удовольствием его проглотил. — Вы с ней поладите, я уверен. К тому же, она метаморф, а значит, при должном обучении станет отличной помощницей в слежке за врагами, не говоря уже о тайных спецоперациях, где смена внешности должна быть безупречной и длительной.

— Метаморф?! — крякнул от удивления Грюм. — Хорошо, Альбус, конечно, я согласен! Мне будет интересно поработать с таким перспективным материалом. Из девочки с талантом метаморфизма, несомненно, получится действительно сильный мракоборец.

— Конечно, до Беллатрикс она недотягивает, всё же Тонкс подпортил Блэкам кровь, — ухмыльнулся Дамблдор. — Однако её талант перевёртыша много раз пригодится нам в борьбе против тёмных магов.

— Вот только это ещё не всё? — Грюм разлил остатки огневиски по стаканам и ловко закинул пустую бутылку в мусорное ведро, стоявшее возле двери. — Слишком у тебя вид задумчивый, Альбус.

— Ты, как всегда, проницателен, мой друг, — Дамблдор внимательно посмотрел на Грюма. — Во-вторых, расскажи мне, пожалуйста, что это за слухи бродят среди волшебников о каком-то фонде поддержки мракоборцев.

— Амелия Боунс организовала вечеринку в честь назначения Скримджера на должность начальника управления, — начал рассказывать Грюм. — Потом мы все вместе решили, что нам нужен фонд, который будет помогать всем, кто работал в нашем департаменте. А потом Фрэнк Лонгботтом пообещал заняться его развитием и продвижением, и все согласились возложить на него эти наверняка обременительные обязанности, — ухмыльнулся Грюм. — К тому же он пообещал ежегодно вносить в сейфы фонда весьма солидную сумму.

— Хмм, откуда у Лонгботтомов столько золота? — удивился Дамблдор. — Минерва рассказывала, что Августа едва наскребла галлеонов, чтобы собрать внука в Хогвартс.

— Так я и не утверждал, что фонд будет существовать только на деньги Лонгботтомов, — даже приподнял брови Грюм. — Я же говорю, мы все решили скидываться частью доходов в общий котёл. А Фрэнк всего лишь взялся всё это контролировать. Из-за слабого здоровья он не может пока восстановиться на службе, но пользу волшебному миру приносить хочет! Фрэнк — правильный аврор, очень хорошо, что он с нами.

Дамблдор внимательно осмотрел Грюма и слегка нахмурился. Никогда раньше его старый знакомый не говорил о ком-то с таким воодушевлением. Тем более что с Лонгботтомом Аластор раньше не был в близких отношениях. А здесь такое необычное воодушевление. Правда, ничто — ни легилименция, ни тайно извлечённая палочка — не указывало на то, что Грюм был под заклятием «Империо».

Дамблдор уже задавал вопросы о фонде молодому Кингсли Шеклболту. Тот описывал эту встречу с ещё большим восторгом, чем Грюм. Говорят, даже Амелия Боунс улыбалась, когда слушала речь Лонгботтома. А ведь Дамблдор не видел улыбки на её лице с тех пор, как погибла вся семья Боунсов. Даже оставшаяся на попечении Амелии племянница не вызывала каких-то особых эмоций у этой железной леди.

Дамблдор чувствовал, что с воскрешением Лонгботтома что-то не так. В его памяти не было ни одного случая, когда человек, подвергшийся продолжительной пытке «Круциатусом», приходил в себя. Однако просто встретиться с Лонгботтомом и вскрыть ему голову с помощью легилименции Дамблдор не собирался. Лёгкие решения быстро уводят во тьму, а Альбус искренне считал, что сохраняет мир и спокойствие магической Англии по праву сильнейшего светлого волшебника. Ему иногда приходилось принимать сложные решения, делая нелёгкий выбор: пожертвовать одним человеком, чтобы спасти множество жизней, или нет. Дамблдор был убеждён, что ради большинства волшебников можно пойти на любые преступления, и если потребуется, он был готов даже пожертвовать собой ради общего блага.