Продолжив путь, коапповцы повстречали еще несколько таких же листков.

— Листки, конечно, расклеил Рак, — догадался Кашалот, — и, надо полагать, по всему лесу. Молодец! Я так ему и скажу…

Тем временем коапповцы приблизились к секретарскому пню и увидели Рака. Он сидел у телефона и кричал в трубку: «Что? Спит? А когда проснется? В апреле? Пусть сразу же позвонит в КОАПП». Рак положил трубку и тут же снова набрал номер: «Будьте добры, позовите Лягушку. Цепи? Какие цепи? Ах, в оцепенении»…

— Уважаемый Рак, — обратился к нему Кашалот, — какой вы молодец, что к борьбе с вредителями привлекаете общественность! Нам одним с этим злом явно не справиться…

— Какая сейчас, зимой, общественность, — Рак безнадежно махнул клешней. — Ну и работенку вы мне поручили, Кашалот. С утра вишу на телефоне. Всех обзвонил, кто ест вредных насекомых, слизней, клещей и прочих, а толку? Большинство птиц на юге, еж в спячке, муравьи отсиживаются в нижних этажах муравейника, остальные кто где — в пещерах, норах, дуплах, под корой, под корнями, даже в тине на дне пруда… Вот, целый список: летучие мыши, одиночные осы, наездники, хищные жуки, пауки, ящерицы, лягушки и жабы — все в оцепенении.

— Нашли время цепенеть, — возмутился Кашалот. — Столько всякой нечисти в лесу…

Зазвонил телефон, Рак взял трубку:

— Алло… Читали наше обращение?… Да, «Майский Жук» и «Майский Хрущ» — одно и то же… То есть как — не видели? Что же вы звоните?… A-а, понятно. Но она, к несчастью, поступает так, как удобнее ей, а не вам.

Положив трубку, Рак пояснил:

— Это Дятел звонил. Вот чудак — возмущается, что личинка Майского Жука прячется в земле, а не на дереве. «Я бы, — говорит, — из любой щели ее достал, и не сообщал бы никуда — сам бы раздолбал».

— Это он умеет, — одобрительно заметила Сова.

— Ох уж эти личинки, — продолжал Рак. — Родители их, правда, тоже не подарок — взрослые хрущи объедают листву на березе, липе, клене, тополе… Но отпрыски у них — настоящие бандиты, негде пробы ставить! Я навел справки: в иные годы от личинок майского жука в лесных питомниках, в том числе и в еловых, гибнут все всходы и саженцы, до единого!

— Это ж надо, какие гены бывают зловредные, — Сова сокрушенно покачала головой. — Эх, Бекаса бы сюда с юга вызвать, Дупеля лесного, Вальдшнепа — клюв у них длинный, тонкий, в землю глубоко втыкается, а на конце клюва клеточки особенные: шевельнется где личинка — клеточки чуют.

— К сожалению, милая Сова, клеточки сейчас не помогут, — печально сказала Стрекоза. — Ведь зимой личинки не шевелятся — они затаились до весны.

— Но обезвредить их необходимо именно сейчас, пока они не успели натворить бед! — решительно заявил Кашалот.

— А как их найдешь? — Рак беспомощно развел клешнями. — Хоть бы кто-нибудь из юных биоников изобрел прибор для поиска личинок под землей, а то просто клешни опускаются…

— И напрасно! — донесся откуда-то снизу тоненький голосок. Из дупла в основании пня выглянул крошечный зверек, напоминавший миниатюрную мышку, и весело продекламировал:

— Кто это? — спросил Кашалот, стараясь разглядеть малютку-декламатора.

— Мышонок! — радостно объявила Стрекоза. — Какой малюсенький, какой хорошенький!

Зверек улыбнулся и выдал еще одну порцию стихов:

— Что, Стрекозушка, опростоволосилась? — засмеялась Сова. — Вот я бы нипочем ее с мышью не спутала — у мышей-то такого длиннющего носа отродясь не бывало.

Землеройка тотчас откликнулась на это заявление четверостишием:

— Тонко замечено, — оценил Кашалот. — Я, например, неплохо знаю кальмаров, особенно глубоководных. Дорогая Землеройка, вы назвали себя чемпионкой мира — это не поэтическое преувеличение?

— Напротив — преуменьшение! — заверила крошечная собеседница и для вящей убедительности провозгласила:

— Землеройки — самые маленькие из млекопитающих, — пояснила она, переходя на прозу, — а я — самая малюсенькая из землероек: моя длина всего лишь три с половиной сантиметра. Недаром мое имя — Карликовая Белозубка!