И платок свой эльтем дала мне неспроста. Нарочно унизила! И теперь продолжит издеваться. Ни платок ее, ни невольника никто из разумных в этом мире тронуть не посмеет. Ее собственность стояла перед каменным зверем, не человек вовсе, не личность. Раб! Точно такая же вещь, как дамский платочек, не больше!Я подбирал слова, чтобы сказать что-то дерзкое, яркое, то, что запомнится эльтем навсегда. И тут же замер в ужасе, даже зажмурился. Небо вот-вот рухнет на нас. Неужели, эльтем настолько же бездумна, насколько жестока?

– Знаешь, а мне любопытно, - губы дроу исковеркала улыбка женщины, способной обрушить мир, лишь бы только повеселиться. Впервые вижу, чтоб кто-то попытался выколоть пальцем глаз каменного чудовища. Вот теперь точно поздно бежать. И умирать я не готов. Я закрыл голову руками. Нет, в этой жизни я ещё пригожусь. На спину полетели осколки камней вперемешку со штукатуркой и мхом. Лет двести чудовища сидели недвижимы. Пока наш мир не соизволила навестить эльтем Галицкая!

– Ой, как неудобно, все вышло. Но она же вернётся на насест?

***Я решила потрогать глаз статуи. Почему нет? Вряд ли мне кто-нибудь хоть слово скажет. Ну, а даже если и скажут.

Да и невольник опять выглядит совсем уж несчастным. Будто бы до смерти боится, что его станут ругать за то, что трогал каменный навес. Или бить... Что за глупость?Я подняла руку и прикоснулась к волшебному перламутру, интересно, как смогли им инкрустировать статую? Может и вправду здесь не обошлось без волшебства? По пальцу разлилась прохлада, сам глаз оказался тут влажным. А потом его закрыло каменное веко. Я едва успела отдернуть руку, опешила. Нет, даже не испугалась. Просто застыла.

Чудовище оказалось живым. Вся эта мощь, громадные крылья, изрезанный прожилками нос, белесые глаза, покрытые перламутром. Махина взмахнула крыльями, словно освободилась из долгого плена. На меня полетел мох, вековая грязь, пыль. И все равно это казалось прекрасным. Зверь оттолкнулся лапами от карниза банка – своего насеста – и взлетел в небо. Остальные звери остались сидеть на своих местах.

Мне вдруг стало стыдно. Вот теперь точно обеспечен скандал. И зачем только я полезла к чужому животному? Я же и подумать не могла, что зверь настоящий, живой. Только бы скандал не затянулся. Я тогда точно опоздаю домой. Мельком я взглянула на часы. Через сорок минут у сына закончатся уроки. До дома ему идти два шага. А если их отпустят пораньше? И раб мой завел руки за затылок, будто преступник, будто это он спугнул с насеста пугливого зверя, изображает из себя покорность. Что же сделали с этим гордецом, что он теперь ведет себя так? И как ему объяснить, что я сама изгаляться над ним не буду?

– Ой, как неудобно, все вышло. Но она же вернётся на насест?!
– я обернулась к гному.

– Не знаю, - осипшим голосом ответил он.

– Я что-то должна за это недоразумение?
– черт побери, как приятно ощущать себя состоятельной или даже богатой. Так легко теперь все уладить.

– Ничего. Разумеется, ничего.

– Вы не знаете, как отсюда вызвать карету? Хочу насладиться видами города. Но пешком идти слишком долго.

– Сию секунду.

***

Эльтем не дрогнула когда на наши головы посыпались камни. Мало того, она вела себя так, будто бы в воздух взлетела голубка. Жирненькая такая, с каменной чешуей и когтями.Гном бросился искать карету для моей госпожи. Сам хозяин банка, бегом, смешно семеня ногами.

И тут, в одну секунду, я понял, как ошибался. Дроу вовсе не собиралась унизить меня. Кем я себя вообще возомнил, если мог так подумать? Да и не стала бы она бросать своего невольника на растерзание каменному зверю. Зачем? Хотела бы убить - сделала бы это сама с особым наслаждением. Эльтем наверняка знала, что каменный зверь не посмеет на меня напасть, вот и платок свой оставила в качестве оберега. Только я этого не понял. Кто в мире рискнет напасть на собственность дроу? На то, что дроу посчитали своим?

Мало того, эльтем оставила мне еду, выбрала тенистое место – позаботилась, как сумела. Была уверена в том, что я не дрогну, буду достаточно смел, чтобы здесь остаться. Злость отступила, ее место заняло горькое сожаление. Я сам напросился на наказание. Дерзкие взгляды, непростительное обращение, то, что не склонял головы, будто мальчишка не признавал ее власти, хамил. С эльтем не позволено вести себя так никому, ни королю, ни наследному принцу, ни, тем более, невольнику.

И оставила здесь меня дроу только для того, чтоб продемонстрировать свою силу и власть хозяину гномьего банка. Готов спорить, так его на место не ставила даже Эрта Форей! Это кем нужно было родится, чтоб не испытывать страха ни перед кем? Какой силой она наделена, что каменный зверь испугался ее пальца и улетел! Иметь бы такую женщину в своих союзниках. Тогда бы я мог помочь отцу вне зависимости от того, что там в замке случилось. Эльтем бы учинила справедливость на наших землях. Справедливости я не боюсь, пускай ее боятся другие. Надо просто понравиться ей, чтоб иметь возможность обратится с небольшой просьбой. Хоть птицу отправить отцу. Вдруг разрешит? Глупо на это надеяться, тем более после всего, что я сотворил. Но и ждать смысла нет. Доживу ли я до утра, ведают тол, посмотрел на женщину, только сейчас заметил в ее руках тяжелый ларец. Уму непостижимо, сколько тот может весить. Как я, мужчина, могу позволить даме держать эту тяжесть в руках? Лицо эльтем исказила гримаса злости. И я ее понимал. Не раб, не аристократ рядом с ней, а не пойми кто. И, кажется, мне сегодня не избежать тяжелого наказания.

***Я повернулась к улице лицом. Только б успеть добраться до дома. Только б не напугать сына. Что мой мальчик подумает, когда увидит, запертую на цепочку дверь? А я не подаю признаков жизни? Ещё бы сумки успеть разобрать. Точнее корзины. Взять оттуда фрукты для сына и Антонины. Нет, жадность меня точно погубит! Ну вот зачем я сегодня отправилась в банк? Если бы не эта затея я все бы успела.

Внезапно ларец кто-то дернул из моей руки. Привычка - вторая натура. А привычки у меня, как у всех жителей Питера, утончённые... пока меня не пытаются ограбить. Я дернула ларец на себя и замахнулась рукой.