Я отпила глоток черного, в тон моей маленькой мести, кофе из кружки, оторвала кусочек кружевного блина и в который раз зашла в спальню. Чудесный дом так и стоял на комоде, сверкая хрустальными окнами. За ночь я успела разглядеть его уже со всех сторон. Запомнила, что на первом этаже у всех окон красивый переплёт. Зато на втором они должны открываться не нараспашку, а как будто вовнутрь, складываясь гармошкой на петлях. И еще перед камином есть медный совочек, метелка и высокий горшок с орнаментом вдоль горлышка. Кажется, такой горшок называется зольник. Вот бы потрогать его, смести с узорчатой плитки высыпавшуюся золу. Или взвесить в руках полешки, сложенные горкой у очага, выглядят они тяжеленькими. А еще просто до невозможности хочется открыть дверцы буфета, узнать, что стоит за стеклом. Там ведь хранится не только посуда. Из ящичка наружу торчит кусочек пергамента, будто прежняя владелица дома второпях собиралась и задвинула ящик неаккуратно. Дом выглядит живым, совсем не таким, как миниатюра или картинка из журнала. Ведь только живые люди раскладывают на столе в гостиной все, что нужно для шитья: нитки, намотанные на катушку, кусочки ткани. Будто хозяйка ушла, но вот-вот может вернуться обратно. А через окно второго этажа можно увидеть, что крохотный шкаф для одежды распахнут, и в нем висит точно такое же платье, как то, что подарила мне Аделаида.

И мне все больше кажется, что в дом я входила, что все это мне не привиделось. Я и вправду стояла в том холле, вытаращившись на кукольный камин. Он же не настоящий? Или все же? Но как такое возможно?! Попасть бы снова туда, но страшно не вернуться обратно. Как Денис останется без меня? И свекровь, какой бы поганкой она ни была, но мы с ней сжились за все эти годы, ссоримся, но помогаем друг другу. Одной мне было не справиться тогда, а ей теперь нужна моя помощь деньгами. Не великая плата за то, что она делает для моего сына. Да и плата ли? Он же и ее внук тоже.

Я осторожно провела пальцами по черепичной крыше, она совсем остыла, стала почти ледяной. Бросила на пол взгляд, там рядом с кроватью остался лежать кружевной листочек, прилипший к моему домашнему тапочку. Ну откуда он мог взяться в квартире? Да еще такой – розоватый, в темных прожилках, совсем свежий, живой. У нас везде снег, до настоящей весны далеко. Только на самых смелых деревьях набухают почки, видимо, у них есть свой надежный прогноз погоды. Выходит, листик прилип там, где я как будто была. Несколько мгновений я простояла перед дверью игрушечного дома. Примеривалась прежде чем войти внутрь. Даже свекровь успела вспомнить недобрым словом, испугалась, что умерла.

Я потрясла головой. Не бывает такого! Сначала я хотела дождаться утра, нанести визит Аделаиде, расспросить как следует эту даму. А потом засомневалась, что, если она не знает, как устроен этот дом? Вдруг вообще попросит свою вещь обратно? Нет, сама я теперь с ним ни за что не расстанусь. Да и что я ей скажу? Что смогла попасть внутрь? Может быть, мне вообще все это приснилось. Это будет очень обидно. Или все же заехать к одинокой старушке, а только потом что-то делать? Расспросить ее...

Внезапно я заметила, что на коврике по ту сторону маленьких окон появилось пятно света, крохотный солнечный зайчик расплывался все шире. В том мире, настал рассвет? Я бросила взгляд на часы – три утра. В другом полушарии вполне может наступит утро, в игрушечном мире тоже, наверное. С чего я взяла вообще, что он игрушечный? Листик-то на полу живой, даже пахнет зеленью, я нагибалась, проверяла. В руку только взять не решилась почему-то.

Солнечное пятнышко на ковре становилось все шире, было видно, как в воздухе закружилась пыль. И дом потихоньку начал наполняться летним солнечным светом, точно таким, о каком мечтаешь всю зиму. Неужели мне в руки и вправду попался волшебный дом? Я закусила губу и тронула ручку. Только бы все получилось! Если нет, я сума сойду от огорчения. Мир крутанулся, я едва смогла устоять на ногах.

Вокруг густая листва, солнце пробивается через ветки, оглушающе поют птицы. А вон и то красноватое деревце, нависшее над заросшей клумбой. Неужели я и вправду попала сюда?

Темно-коричневая дверь дома сколочена из широких досок, по периметру обита крупными заклепками. Сама ручка точь-в-точь как у миниатюры – потемневшая медь, на которой едва виден узор. Я осмелилась потянуть ее на себя и вошла. Громадная комната полнится пылью. На ковре и вправду пятно солнца, которое влилось в дом через окно. Я подняла голову вверх. Полоток по краям украшен лепниной, огромная люстра на цепи свисает с потолка. Она чуточку напоминает паука с растопыренными во все стороны лапами, и каждая приспособлена для свечи. Из камина высыпалась на плитку горстка золы. Тонкий переплет окон изнутри украшен латунными вставками.

Мой дом! Неужели и вправду? Я обернулась к двери, за ручку изнутри браться совсем не хотелось - ведь тогда я попаду обратно в квартиру, к ноутбуку, отчету, к той самой слякоти за окном, которая ещё долго будет одолевать город.

Я пробежалась вперед, будто боялась, что дом этот исчезнет, растворится! Тапочки выбили пыль из ковра. В столовой нашелся буфет, тот самый, на который я смотрела через окно с таким любопытством. Черное дерево, медные ручки, резная корона и столько всего внутри за стеклом! На круглом столе нитки, кусочки ткани, мелкие пряжки и бумага. Она развернута, прижата по углам тремя подсвечниками и тяжелой шкатулкой. Обычно так оставляют важные записки.

Я подошла ближе, заглянула в текст. Странные символы, совсем не похожие на обычные буквы. Внезапно они сплелись между собой, растянулись по строчкам и стали понятны."ДарственнаяНа дом и на землю. Моей единственной наследнице"Дальше стоял пропуск, будто я должна была вписать свое имя. А внизу – широкая подпись. Имя Эрта Форей я узнала сразу. Так звали мать Аделаиды, моей названной матери, раз уж я согласилась назваться ее дочерью понарошку. Пускай так, лишь бы этот дом у меня никто не забрал. Я окинула взглядом стол. Нашла на нем перьевую ручку и банку чернил. Не знаю, куда я так тороплюсь, почему боюсь ждать. Но своё имя я внесла в бумагу сразу же.