Полкой выше громоздились тяжелые кубки, блюда, миски из чёрного метала с вмятинами чеканки. Крупные камни, позолота, удобные ручки. Сервиз, если это можно назвать сервизом, напомнил посуду викингов или варваров, разве что чуть более изящную. Ножки кубков имели в основании птичьи когти. Странные вещи, но они так и просятся, чтобы их взяли в руки. Только бы не разбить тонкий фарфор пока буду доставать этот.

Выше, кажется, есть еще что-то. Посмотреть бы, но без табуреточки мне не влезть.Я приоткрыла дверцы и наугад выдвинула ящик. Внутри оказался свиток. Кажется, это купчая на какую-то мелочь, рядом с ним два тугих замшевых мешочка. Я растянула тесемку, заглянула внутрь и ахнула. Внутри оказались тяжеленные золотые монеты. Во втором мешке точно такие же, но чуть тоньше – серебряные. Оставить сокровища в ящике я не рискнула, сунула их в карман, на секунду задумалась и выдвинула ящик до упора. У дальней стенки обнаружилась шкатулка. Крышка легко сдвинулась в сторону, а под ней сверкнули гранями камни. Каждый в отдельной ячейке - алые, зелёные, фиолетовые и почти прозрачные. Некоторые обработаны, другие нет. Все это я тоже забрала с собой. Теперь остался сущий пустяк - вернутся обратно в свой дом.

Я вдруг испугалась, зачем-то бегом бросилась к двери, схватилась за ручку и тут же солнечный свет померк, а голова закружилась. Узкая кровать, около нее тумбочка, шум воды в трубах. Неужели, все волшебство игрушки взаправду? Но шкатулка с драгоценными камешками до сих пор у меня в руках. И карман домашних штанов оттопырился. В нем - мой личный запас золотых и серебряных монет. Знает ли об этом богатстве Аделаида? Может, я должна вернуть ей хоть камни? Все же стоят они громадных денег, наверное.

Я взглянула в окно, там вдалеке еще только мерцает холодный северный рассвет. Веточки березы под окном совсем заледенели. И на часах только четыре утра, в другом мире я пробыла совсем не долго. Через пару часов потопает по замерзшим лужам в школу мой сын. А я в это время отправлюсь на прогулку по теплому городу. Нечестно выходит, но пока я все не разузнаю, будет так. Да и Денис слишком легко может проболтаться о нашем маленьком чуде.

***Эльф, к счастью, молчал. Больше он не сказал не единого слова после того, как я шикнул на него как следует, сдобрив свою короткую речь парой затейливых обещаний. Раб по рождению, он и не думает о том, чтобы сбежать. Скат крыши так близко, всего-то нужно будет забраться наверх по амбарной стене, а там уже и свобода.

Я наконец-то смог поддеть первый узел зубами, потянул на себя веревку изо всех сил. Еще чуть и рука выскользнет из петли. Ну же! Внезапно тело пронзила лютая боль, спину выгнуло, ошейник сдавил горло словно петля. Я стиснул зубы, вскрикнул, непроизвольно вжался спиной в спину эльфа, тот, как оказалось, лежал совсем близко. Руки вытянулись вперед к колесу, словно не мои собственные, намертво обхватили спицы, колесо отчаянно заскрипело.

Не сразу, но я смог различить, что дверь таверны открылась. К телеге будто бы подошел торговец, заглянул под нее.

– Что здесь происходит?

– Второй раб, он случайно дернул веревку, у него рука затекла.

– Дурак, если бы он не собирался сбежать, ошейник бы не сработал. Меня решил обмануть? Напрасно.

– Простите меня, господин, я не видел, здесь очень темно.

Торгаш обошёл телегу, придвинул стеклянный фонарь к моему лицу, я только и успел, что различить огонек свечи. Магия ошейника сработала снова, мне почудилось, будто этот огонь влился в горло, я начал хрипеть, отплевываться, дрожать.

– Дурак, я специально тебя прикрутил коротко, чтоб и в голову не пришло пытаться освободиться. Теперь-то понял, как работает ошейник?

– Да, - каким-то чудом выкрикнул я.

– Сбежать, украсть, напасть на свободного он тебе не даст, повстанец. Не надейся даже. Вон только руку всю рассадил о веревку. Кто тебя с раной купит? Дурак!

Торговец ушел, боль то стихала, то снова пронзала все тело жуткой волной. Только к рассвету стало чуть легче.

Торговец вышел из таверны, первым освободил от пут эльфа. Парень выбрался сам и помог мне вылезти из-под телеги, даже привалил к колесу. А потом и ведро с остатками воды подал. Я лишь чуть отпил из него.

– Остальное тебе, я напился. Впереди долгий день, - отдал я ему оставшееся.

– Смотри сам, - пожал плечами парнишка. Он с жадностью выпил остатки воды.

– Прости, что нагрубил. Я думал, ошейник действует иначе.

– Ничего.

Чуть позже из таверны нам вынесли немного еды. Черствый хлеб, чуть бульона в двух мисках. По меркам моей нынешней жизни - настоящая роскошь. Раньше я бы на такую еду и смотреть не стал, разве что в походе или во время охоты. Жестяная миска ударила по зубам, руки все еще немного дрожали. Безвкусный суп, черствый хлеб. Ничего, главное теперь – выжить. С каждым шагом ратуша будет ближе, а с ней и почтовые птицы. Раз уж сбежать не вышло, хорошо бы меня хоть кто-то купил. Времени до вечера будет немного.

– На телегу залезайте оба, так уж и быть.

– Спасибо, господин. Вы очень добры.

Эльф покорно склонил спину. Чуть на колени перед торгашом не упал. Я же просто перевалил ногу через невысокий борт, кое-как забрался в телегу, прислонился к борту спиной и прикрыл глаза. За ночь на камнях тело насквозь промерзло почти как в темнице. Благо пробыл там я всего-то несколько дней перед эшафотом. Зато, какие то были дни! Лучше не вспоминать.

Повезло, что смог настоять на своем, не подписал ни единой бумаги. Альер не может быть повстанцем. Что за глупость – решить, будто бы я хотел возглавить мятеж? Убивал, грабил, собрал целую армию? Такую глупость могли придумать только в Кельяре. Только там. Надеюсь, ни до кого из моих близких слухи ещё не дошли.